Там очень холодно и воздух разреженный, хотя не сказать, чтоб пустынно. Там ходят под ручку стереотипы-перевертыши: нельзя превысить скорость света, а мы превысим, и время потечет назад, нельзя быть капризным, чересчур требовательным, скандальным, а мы будем, и нам за это ничего не будет - захотим - на гастролях все обои заставим в гостиничном номере переклеить, захотим - горничную побьем, а все об этом прочитают в газетах, восхитятся и решат: о, значит, не так они просты, эти жители Олимпа, они знают, как надо, иначе не стали бы небожителями.
Вообще, прикидываю, небожительство это славно не джентльменским набором всяческих радостей, типа пятнадцати яхт и двадцати домов на Лазурном побережье, не сомнительным удовольствием быть узнанным в лицо всеми, кем ни попадя. Небожительство славно адекватным, так сказать, восприятием тебя. Реализуешь ты свой талант на полную катушку или выстраиваешь свой имидж по законам политтехнологии, в любом случае, если успеха ты все же добился, толпа солидаризируется с твоим внутренним о себе представлением - или с тем, что ты хочешь из себя представить. А значит - никакого противоречия между внутренним "я" и внешним, это самое главное.
Однако есть у них там свои иерархии, и, очень это печально, но второму никогда не занять место первого. Хотя иерархии эти, скорей, в мозгу у нас, у восторженных толп, им поклоняющихся: никогда ведь не скажем: "Легендарные "Битлз": Джордж Харрисон, Ринго Старр, Пол Маккартни и Джон Леннон", невозможно ведь такое. Пусть ты хоть миллиард раз - прописан на Олимпе, и денег у тебя валом, и всемирная слава на все века, и музыку ты пишешь гениальную, не хуже первых. И Олимп не сделал тебя капризным импотентом - забрался в дом грабитель - сам бесстрашно его задержал и сдал полиции. И судьба неласково с тобой обошлась (а ведь это так украшает биографию): со всеми миллионами - не смогли тебя спасти от рака - главного ужаса и бича гомо сапиенс. А все равно ты всегда второй, ну хоть из штанов выпрыгивай. Это уж как дело пошло. Второй - значит второй. А комплекс второго - мучителен для его обладателя, как и любой другой комплекс и для любого обладателя.
Не пойму, почему это меня так занимает... Может, не могу смириться с непробиваемостью мифа, стереотипа? Или формулы бытия столь же безусловны, как формулы математики и физики? Положено, скажем, классику изучать и классикой восхищаться - и шаг влево-шаг вправо здесь карается... Ну, чем-нибудь да карается. А я не хочу получать по башке (помните, как у Галича: "Я ж пути не ищу раскольного, я готов шагать по-законному!"), но меня так и тянет получить по ней, по бестолковой. Это ведь настоящий идиотизм, когда тебе втемяшивается спорить с классиками. "На свете счастья нет, но есть покой и воля..." И вот я завожу свою волынку: "Нет, вы посмотрите! Счастье-то на свете как раз есть - краткий миг, острый укол, мгновение... Потом все прошло - тут же, но память-то о счастье осталась! А вот ни покоя, ни воли уж точно нет на свете. Какой покой, если в каждом доме телевизор стоит, и то, что случилось на другом конце света - тут же становится известным тебе, переживательному. Ты начинаешь все примерять на себя, думать о родителях, чьи дети погибли. Бедный Эрик Клэптон, бедная Барбара Брыльска! Думашь о Маккартни, у которого мама умерла от рака, когда сыну было 14, а спустя много лет и любимая жена, а ведь подумать только, он ее так любил, что научил играть на клавишных и взял в свою группу, только бы она вместе с ним ездила на гастроли...".
А воля? Где вы волю видели, семейные люди? Где вы волю видели, винтики Системы? Шаг влево...
А однажды моя подруга, с которой мы продружили 37 лет, выгнала меня из своего дома только за то, что я предложила ей немного покритиковать стихи Блока "Под насыпью, во рву некошеном". Смотри, говорю, если она "лежит и смотрит, как живая, в цветном платке, на косы брошенном", то почему стихотворение заканчивается строчками "любовью, грязью иль колесами она РАЗдавлена, все больно"? Это ж кто может выглядеть живым, если его поездом раздавило? Да еще к ней, представь, кто-то подошел и бросил на косы платок. На косы, видите ли!". Вот подруга моя и рассердилась, как закричит: "Блока не тронь!". И выгнала. Потом, правда, сделала вид, что ничего этого не было. А может, и действительно забыла - были мы с ней тогда, чессказать, в легком подпитии.
Из всего этого я сделала вывод, что человеку толпы и пытаться не надо приблизиться к сияющим вершинам, ни с какими инструментами - ни с критикой, ни с восторгом. Однако "комплекс второго" сплошь и рядом и у нас встречается. Еще в пионерском лагере, помню, выбирали из нас двоих с подружкой-Галкой: кого бы сделать председателем совета дружины - подружка была синеглазой красавицей, а я закомплексованной умницей. Победила красота. Но и председателем совета отряда, на место которого я метила в случае неудачи, уже выбрали мускулистого молодого человека, по имени, кажется, Саша, и вот я, начальственное кресло к которой было так близко, осталась не у дел. О кресле том я мечтала, правда, в первый и последний раз в жизни, но из песни слова не выкинешь: как сладко замирало сердце, когда я представляла себе, как буду стоять на линейке, гордо освещенная солнцем, как будут ко мне раз за разом подходить председатели отрядов и сдавать рапорт. Дальше этого, правда, фантазия не шла. Ну сдадут все рапорт, а дальше что? Дальше я бы сориентировалась. Но вот, на весь поток в пионерлагере я осталась не просто второй после тезки-Галки, я осталась после нее никем. Мы с ней продолжали, правда, отлично ладить и крепко дружить, я продолжала ею искренне восхищаться. Но все это время, да и годы спустя, вот эта самая вторичность сильно меня угнетала. Мне мучительно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь считал меня все-таки лучше всех и первой, а не второй. И не знала я (это такой замечательный прием есть в художественной литературе, пусть и прием-штамп: "И не знали они...", мне он очень нравится), так вот, и не знала я, что этот самый "кто-нибудь" встретится мне только через 15 лет. Вот смотрит на тебя человек, просто смотрит, и ты понимаешь - ты первая, первая и лучше всех. И как я выдержала эти 15 лет, проживая со столь мощным "комплексом второго"?
А, кстати, не этот ли "комплекс второго" сделал Сталиным Иосифа Виссарионовича: "Дело Ленина-Сталина живет и побеждает", "Сталин- это Ленин сегодня"? Кто знает...