А я знаю слово, от которого можно замерзнуть. "Мокр-ро". А от слова "торт" становится весело. И не только потому, что торт сладкий. Просто торт несут на праздник. На празднике все веселятся. Пляшут, общаются с друзьями. Хорошо. А еще есть замечательное словечко "счастье"... Правда, оно такое широкое, это слово. Шире разве что слово "жизнь". Уж и не знаю, какие эмоции это "счастье" у меня вызывает.
Вот, вспомнила московский Твербуль 85-го. В смысле, Тверской бульвар. Конец мая - солнышко, листочки такие молоденькие, теплый ветерок. Правда, только что объявлен "сухой закон"... Зато я сдала "современный русский язык", ура! Что сухой закон мне, равнодушной к спиртному? Ну разве что отметить вечером в общежитии сдачу предмета, в котором разбираешься, как свинья в апельсинах... Но для организации этого увлекательного для многих процесса у нас есть ребятки, со знанием дела бегающие за водкой к таксистам - лишь бы скинулись все заинтересованные. А ведь есть, есть, что отметить. Вчера еще однокурсник заходил к нам в комнату, предупреждал: "Девчонки, у кого длинные красивые волосы, кому угодно русский идите сдавать, только не Качаловой, у нее комплексы, она вас заваливать будет". А я - бац - и попала именно к ней! "Иди, - говорит, - сюда, ты уже два часа готовишься!". Ну я и поплелась. Повесив буйну - в прямом смысле - с шевелюрой голову. И вот когда в зачетке появилось "удовлетворительно", и я вылетела на залитый солнцем Твербуль... Вот тогда и почувствовала себя по-настоящему счастливой.
Вроде, мелочи жизни какие. Уж прямо-таки и счастье. Счастье - это вообще категория философская, и бытовухой его мерить - значит обрезать своему счастью ушки и усики. Надо бы что-то такое грандиозное сотворить, а потом горделиво смотреть на мир с высоты птичьего полета над Мексикой: "Ну что, съели?". Но если парить в одиночку там, под облаками, то кто ж тогда заметит твой триумф? Хотя... триумф - это что-то внешнее, это когда ты как на сцене, и у твоего успеха есть зритель, с ним ты должен этот успех разделить, упиваться им сам на сам - в этот нет никакого кайфа. А счастье прорастает крылышками в каждой клетке твоего тела, и плевать тебе на зрителя, и кажется, что эти крылышки тихонько шелестят внутри, заставляя тебя перелетать с цветка на цветок и распевать неслышные миру песни. Тут ведь главное - расслышать в себе эти песни, заучить слова, запомнить мелодию.
Хотя такое, наверное, чаще в детстве бывает - проснулся, и мир весь твой с утра до вечера, особенно летом. Выкатываешься из подъезда в не нагретый еще солнцем двор, смотришь, как пенится молоко в литровой банке, куда тетенька-молочница льет его, не кипяченое. Не кипяченое нельзя пить, так говорит бабушка. Но кипяченое ведь совсем невкусное, пусть взрослые его сами пьют. А тебя вполне устроит какой-нибудь петушок на палочке. Или, как Карлсона, торт большой-пребольшой. Ну ладно, это на будущее. А сейчас надо "секрет" срочно проверить - не раскопал ли кто? Зря, что ли, с подружками вчера полдня "секрет" устраивали - и стеклышко подходящее нашли, и ямку выкопали, "золотом" от шоколадной конфеты так хорошенько эту ямку простелили, а на "золоте" - пара маковых лепестков, и металлическая завитушка, которая переливается всеми цветами радуги, и стеклянный шарик с зеленым язычком внутри, от китайской игры остался. "Секрет" цел, мы хлопаем в ладоши от радости, ведь его вполне мог разрыть противный петух, который живет в курятнике у соседей, и выбирается оттуда как будто специально, чтобы нападать на детей. Бабушка просит мусор вынести, идешь через сад к мусорке, а петух тебя подкарауливает, и давай крыльями по ногам лупить, еще и клеваться. Но даже это не мешает тебе чувствовать себя абсолютно счастливым, подумаешь, петух! Бывают вещи и пострашнее петуха - Синяя Борода, например, или когда партизан пытают, или когда не пускают гулять на улицу. На улице - вся жизнь, ведь на улице - свобода!
...Через много-много лет маленький мальчик (он не любит гулять, он художник, а рисовать удобнее дома) нарисует для меня рисунок, который я повешу в рамочке напротив кровати. Каждое утро, открывая глаза и видя перед собой веселого красно-сине-желтого клоуна, который, улыбаясь от уха до уха, жонглирует одновременно тринадцатью мячиками, причем совершенно без всякого напряга, я сама начинаю улыбаться от уха до уха, и жизнь кажется мне замечательной придумкой Всевышнего. Слова, которые при этом бормочу себе под нос, шелестят внутри, заставляя меня перелетать с цветка на цветок и распевать неслышные миру песни.