Прочитала у одного известного филолога: "Для меня главное слово в любом языке - "любовь", - и обрадовалась - не одна я такая, оказывается! А то вот как-то покупала себе очередную сим-карту, а там ключевое слово нужно было придумать, ну, типа пароля. Я сходу и говорю: "Любовь!". Молодой человек, стоящий рядом, посмотрел на меня как-то с сомнением: "Да наверное, полгорода это слово использует" (сам-то он, как я слышала, "космос" предложил). Но девушка-оператор, кинув взгляд на экран монитора, заметила: "А вы знаете, нет. Ни у кого нет "любви". И так это грустно прозвучало! Ну как это - нет любви? То есть, получается, что встретить в лексиконе современного горожанина слово "любовь" - все равно что, скажем... увидеть на небе вертикальную радугу, весьма редкое природное явление?
Неужели это только я готова бежать, лететь, распахнув руки, желая обнять все мир, неужели только у меня - хитросплетения разных любовей: к дереву, к облаку, к дому с колоннами, к дому без колонн, к мультяшному герою, к потрепанной детской книжке, к человеку, ласковый взгляд которого и мелькнувшая улыбка помнятся всю жизнь? Любить дружбу, любить родню, любить любовь, наконец - это ли не пресловутый "смысл жизни", который зачем-то ищут, ищут, хотя чего его искать - какая-то "игра на видном месте" получается.
...У нас с ним было три романа, да, именно так - не продолжение одного и того же, а начало каждый раз нового. Просто в предлагаемых свежих обстоятельствах мы вместе и поодиночке менялись настолько, что каждый раз с изумлением узнавали друг друга заново - и начинали с чистого листа. Короче, "влюбились мы - в который раз - но ты меня не узнавала".
Роман номер раз. Я близоруко щурюсь, разглядывая своего добровольного помощника. Только что, решительно смирив свою девичью гордость, я просила твоего друга помочь мне донести "кутули" до вокзала. Друг не испытывает ко мне никакого матримониального интереса. И чего ж напрягаться тогда, эти чувалы с книжками тащить? Мне и в голову не приходит, что к помощи в доставке багажа можно подойти именно с этих позиций. Ну и слава богу, что не приходит. Вряд ли я тогда решилась бы на столь дерзкий поступок. Что ж, понимаю - баулы мне придется тащить самой. И вот - о радость! - скорая помощь в лице тебя приходит к отчаявшейся путнице. Мне неудобно - все-таки это напряг. Потом ты так объясняешь свой альтруизм: "Просто девушка мне понравилась...". А в троллейбусе рассказываешь о каких-то заброшенных детях, которые в хате с земляным полом греются, обсыпаясь пеплом из печки... Ты фотограф, эти дети - часть твоей работы в газете, рейд по неблагополучным семьям... Но работой тогда твой рассказ не выглядел...
На вокзале я преувеличенно бурно - опять же от неловкости - благодарю тебя за подмогу. Отпускаю, мол, спасибо, мол. Ты берешь меня за руку: "Ну куда ты так спешишь...".
Роман номер два. Ты едва здороваешься. Ты ходишь мимо так, как будто не было никаких тяжелых баулов, и никакие несчастные дети никогда не возникали в моем воображении символом души того, кто этих детей пожалел. Однажды я хватаю тебя за рукав пальто: "Слушай, давай погуляем?". Может, в этом не было бы ничего удивительного, однако тем самым я нарушала свой основополагающий жизненный принцип: никогда не лезть к мужчинам первой - ни с телефонными звонками, ни с предложениями, ни со страстью. Наверное, я Луна, которая может светить лишь отраженным светом. Но тут мой лик категорически сменился на солнечный: я поняла - еще пару таких моих прошмыгиваний мимо, и мы можем разминуться окончательно: "Я уехала в знойные степи, ты ушел на разведку в тайгу". Потом ты так объяснишь мне свою ненастойчивость: "Боялся нарушить что-то такое... Какую-то трепетность... Боялся потерять то, что у меня уже было..." Да... "Разве знал я, циник и паяц, что любовь - великая боязнь?..".
Роман номер три. Ты развелся. У тебя растет дочка. Твои друзья говорят тебе, что мне слишком весело живется - в чужой стране, в чужом времени... Мои письма попадаются на глаза твоим близким. Бумага и фотки летят в огонь. Плавятся глаза, съеживается улыбка... Слова и фразы теряют первоначальный смысл... Полслова "люб..." инквизиторски оставляются выжидать на горстке пепла... Потом ты скажешь о своих родных: "Они не виноваты, они ведь ничего не знали о нас...".
...И вот я лечу, раскинув руки, чтобы обнять весь белый свет. Попадаешь и ты в мои объятья - сначала случайно, потом я готова уже и от белого света отказаться, лишь бы ты угодил в эти невидимые сети - "внимание, сеть под напряжением!" - под напряжением любви. И когда напряжение становится уже совершенно непереносимым, и все искрит, и кажется, сейчас замкнет напрочь, я думаю про главное слово в любом языке... про ключевое слово своей "симки"... про обрывок письма с полусгоревшим словом "люб..."... И вижу в небе вертикальную радугу.