Туз Галина
Эссешки-малышки

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • © Copyright Туз Галина
  • Обновлено: 30/05/2014. 36k. Статистика.
  • Эссе: Публицистика

  •   Лекарство от депрессии
      Со времен учебы мы привыкли ездить в гости к своим однокурсникам по Литературному институту. Так уж повелось - мы обязательно должны были хоть изредка встречаться, потому что скучали друг по другу. Однако годы шли, поездки стали обременительными для кошельков простых российских граждан, и дружба наша не то чтобы начала остывать, но вроде того. У каждого была своя жизнь, друзья в ней появлялись уже не литературные.
      Но вот однажды мы получили отчаянное сообщение: "Ребята, приезжайте! Поддержите морально!". Наш друг развелся с женой и обретался теперь в общежитии, где ему явно не хватало не только домашнего уюта, но и качественного человеческого общения. Мы сели и поехали. Друг наш жил от нас не очень далеко.
      К нашему приезду он подготовился как следует: наловил ведро карасей в близлежащем озерце и как раз начинал их жарить на домашнем подсолнечном масле. Мы сразу почувствовали аромат, как только вошли в общежитие. Радушный хозяин кинулся к нам с распростертыми объятиями, но тут же метнулся к плите: ведь караси могли сгореть! Мы расположились прямо на кухне, чтоб послушать печальный рассказ друга о его горькой судьбе, ну а тем временем горка поджаренных рыбок на тарелке все росла.
      Тут, опять же на запах, на кухню потянулся общежитский народ - с различной степенью небритости, в трениках с пузырями на коленях, с брюшками немалых объемов. Увидев нас, народ тут же исчезал, и лишь одна личность исчезать и не думала. Был это, в отличие от всех прочих, молодой человек приятной наружности, подтянутый, в очечках и с прилизанной прической. Звали соседа, как мы узнали потом, Саша Иванников. "Брат, угости рыбкой!", - сказал молодой человек, умильно глядя в лицо нашему другу, который тут же высыпал на тарелку просителя целую сковородку золотистых карасей. Молодой человек моментально умелся к себе в комнату, а мы продолжили разговор. Минут через десять Саша опять возник на кухне с пустой тарелкой. "А еще можно?". "Можно", - вздохнул повар и поделился с соседом следующей порцией жареной рыбы. Так повторилось несколько раз, пока, наконец, наш друг не заметил: "Саш, но мне же нужно и гостей чем-то угощать. А то получается, я жарю только для тебя". "Ну, дай еще хоть две штучки. Знаешь, я в жизни ничего вкусней не ел!".
      Наконец готовка закончилась, мы перебрались с остатком карасей в комнату и начали свое неспешное застолье, не осилив и половины того, что не успел умять прожорливый Саша.
      А наутро наш друг разбудил нас фразой: "Нет, вы представляете! Этот вчерашний едок, помните? - со мной не поздоровался! Я ему: "В чем дело?", а он: "Подсунул ты мне своих карасей! У меня из-за тебя всю ночь живот болел!". А удобства-то у нас на улице... - щедрый рыбак добродушно рассмеялся. - Я еще и виноват остался! Что поделать, Саша Иванников есть Саша Иванников. Такие не пропадут". Мы поняли, что теперь не пропадет и наш однокурсник. Его депрессия после развода явно шла на убыль.
      
      Ключи от смертных врат
      У меня погибла подруга. Нестарая еще женщина, до внуков не дожила. Семья и друзья были в глубоком горе. Как-то не получалось спрогнозировать - что нам теперь без нее делать, она занимала слишком заметное место в нашей жизни.
      Приехав на кладбище, мы тихо стояли у гроба, язык не поворачивался говорить речи. Но когда пришла пора кинуть в могилу по гости земли, оказалось, что земля, вынутая из ямы, лежит вокруг огромными каменными кусищами, - такие запросто гроб могут пробить. Бульдозеристу что - он ковшом пару раз зачерпнул, а там хоть трава не расти. Чем и как засыпать могилу - не его ума дело, ему надо завершить это побыстрее.
      Один из нас, самый отчаянный и верный, стал разбивать земляные глыбы подвернувшимся под руку инструментом. К работе присоединился муж погибшей, а мы все по мере сил засуетились вокруг. И вдруг раздался зычный голос шофера катафалка: "Ждать вас, чтоб на поминки везти, не буду! У меня график!". "Как же так? Ну подождите хоть немного! - стали просить присутствующие. - Вы же видите, какая проблема!". "Не буду ждать, и все! - отрезал водитель. - Мне за простой не платят! Или так - давайте, часть народу отвезу, а несколько человек пусть остаются и доделывают тут". Мы, заплаканные и замороченные, стали суетиться еще больше, потому что от незасыпанной могилы никто уехать не мог, все хотели провести обряд по правилам. Этого ведь требует не только ритуал, но и простая человечность. С огромным трудом родственники выторговали у новоявленного распорядителя церемонии несколько минут. Валуны, наконец, были кое-как разбиты. Самый из нас отчаянный и верный спустился в яму и стал принимать крупные комья, чтоб они все-таки не повредили гроб. Следом за дело принялся скучавший неподалеку бульдозерист. Мы положили на могилу цветы и венки и молча уселись в автобус.
      Я сидела и думала, что моя подруга не заслужила такого прощания. Что такого вообще никто не заслуживает. Что главное таинство бытия, уход человека в мир иной, превратилось у нас в банальную коммерческую операцию, где не осталось времени для скорби и места для раздумий о бренности нашего существования, где деловито подсчитываются барыши и подсчитывающие не подозревают, что даже формальное сочувствие, пусть всего лишь дежурное доброе слово, тоже входит в прейскурант ритуальных услуг. Наглое же демонстративное равнодушие превратило прощание в форменный фарс, который нам не забыть до конца наших дней.
      Раньше мне казалось неким спорным моментом то, что в православной традиции после похорон принято изрядно выпить и закусить. Вроде как - не тот повод. Но теперь меня осенило: здесь дело не только в том, чтобы немного забыться в несчастье. Здесь дело и в том, чтоб забыться в позоре. Мы так живем и так умираем. Нас презирает начальник любого ранга, нас обдирает обслуга и радуйся еще, если тебя не обхамили. А теперь вот и у смертных врат гремят над ухом ключами те, у кого отсутствуют нормальные человеческие чувства: взаимопонимание, жалость и умение сострадать.
      
       "Кто ясно мыслит, тот ясно излагает"
      Мне нравится сегодняшнее изобилие. Идешь мимо булочного киоска - сердце радуется, чего там только нет: и пирожки, и колечки, и булок 300 сортов, не говоря уже о хлебе. А супермаркеты! Каждый посетитель, едва зайдя туда, понимает, что давно канули в Лету те времена, когда нашим командировочным становилось плохо от одного только вида заморских колбасных витрин. И с транспортом у нас совершенно по-другому стало: мы бы практически никуда не опаздывали - маршруток-то сколько, - если б не пробки. Да ведь и они - от хорошей жизни, не от плохой: машины у народа имеются в достаточном количестве. И вот сидишь в этой пробке в этой машине или, скажем, в общественном транспорте, и слушаешь: "Слов не говоря, Искусай меня. Силы не жалей. Дурака валяй". Чего-чего? Не поняла... А чего ж тут непонятного: "Хлопай ресницами И взлетай. Присниться не забывай". И я действительно глазами захлопала, слава богу, хоть под потолок маршрутки не взлетела, зато уловила следующее: "...Может быть и я Вкуса миндаля И могу летать, Веками порхая...". От таких стишков впору было грохнуться в обморок, вроде того командировочного перед заграничным прилавком.
      Я, конечно, ничего не имею против здоровых желаний молодежи, хотят кусаться, пусть кусаются, но причем здесь мои уши? Даже если "говоря-меня" признать рифмой, даже если напрячь всю свою фантазию и представить себе, что чьи-то ресницы могут осуществить сей нелегкий процесс - поднять в воздух целую девушку, то уж порхать веками - увольте! Порхать чем-то - нельзя. Бабочка порхает сама по себе, это она машет крылышками. То же и с птицей. Да, у молодого человека "со вкусом миндаля" явно не все в порядке со вкусом к слову.
      Ладно, выхожу из маршрутки, хлеба бы надо домой купить. На хлебном киоске красуется слово "круаСанА". А рядом - "лавашЫ". Из раскрытой же двери магазина доносится песенка: "Она любит варенье из ласк, Арифметику, лето и опыты крови, И ее изумрудные брови Колосятся под знаком луны...".
      Я почти что плачу. Мне трудно со всем этим мириться. Существует, правда, и такое выражение: "Не любо - не слушай". Но, во-первых, в магазин большинство из нас все-таки ходит регулярно, так же регулярно пользуясь общественным транспортом. Поэтому волей-неволей отечественной попсе приходится внимать. Во-вторых, мне уже давно хотелось броситься на защиту слов. Я люблю слова. За то, что они принадлежат всем и мне лично. Слова никто не может у меня отобрать, а подарить - сколько угодно, они являются ко мне сами по себе и по приглашению, они сближают меня с другими людьми, и даже если эти люди давно уже на небесах, все равно их слова остаются с нами и живут. Но если прикрывать словами внутреннюю пустоту... Если раскрывать рот для того только, чтобы спеть что-то про "загорелую попку" или про то, как "ветерок мои губы колышет"... Боюсь, убогие и бессмысленные тексты демонстрируют нам нечто больше, чем просто безвкусицу и отсутствие дара у авторов, ведь "кто ясно мыслит, тот ясно излагает". И наоборот.
      
      В плену у лифта и иллюзий
      Как известно, друзей мы выбираем сами, это родственников нам судьба подсовывает. Есть, однако, и еще одна категория лиц, которых мы получаем в свой круг общения совершенно спонтанно. Это друзья друзей. А с ними ведь, как и с родственниками, хочешь-не хочешь, а общайся.
      Пришел к товарищу в гости - а там, глядишь, сидит уже Петя или Вася, с которым и парой слов не обмолвиться, но зато он ходил в одну группу детского сада с твоим приятелем.
      Но моя история не о Пете или Васе, она об особе женского пола, с которой знакомство состоялось дома у моей подруги, на дне рождения ее дочки. Мы немножко выпивали, вели светские беседы, даже пару анекдотов рассказали - в общем, расстались вполне довольные друг другом.
      И вот, попрощавшись с хозяевами и с нашей новой знакомой, мы сели в лифт, куда запрыгнула вместе с нами и именинница - она провожала одного из своих гостей. Он, естественно, тоже был в лифте. До первого этажа мы добрались вполне нормально, но там коварный механизм не пожелал открыть двери. Звонки лифтеру и стук изнутри нашей западни никакого особого эффекта не произвели. А мобильников, по закону подлости, ни у кого с собой не оказалось. И мы стали ждать вызволения из плена. Ждать пришлось довольно долго, но - топ-топ-топ - кто-то спускался по лестнице, и мы воспряли духом. Это была та самая гостья, с которой совсем недавно нам пришлось так мило беседовать. Мы закричали и с новой силой заколотили в дверь лифта. Спустившаяся с девятого этажа дама что-то слабо пискнула о том, что не может вновь туда подняться. Мол, у нее на это нет сил. И нам как-то самим придется поставить в известность мать именинницы. Потоптавшись возле нашей темницы, это существо, только что умявшее добрую половину всех угощений и не производившее впечатления слабосильного, умирающим голосом заявило, что уходит. Мы не поверили своим ушам. Но потом решили, что из дома-то она точно позвонит и добьется нашего спасения. Так мы оказались не только в плену у лифта, но и в плену иллюзий.
      В конце концов, нас, конечно, вызволили. Наши избавители, совершенно случайные люди, подняли на ноги весь подъезд. Мы выпали из своей тесной тюрьмы на свежий воздух, с ликованием обращая слова благодарности к тем, кто нас тут же окружил.
      Потом мы очень смеялись, узнав, что наша новая знакомая, приехав домой, и не подумала никуда звонить. Она просто улеглась себе безмятежно отдыхать. Но в лифте нам было не до смеха.
      Да ладно уж, бог с ней, с дружбой. Протянуть кому-то руку помощи не так уж сложно, и не геройство это вообще. В нашем случае - набрал всего один номер, делов-то. Но когда знакомых можно спокойненько оставить в западне, а самой пойти и растянуться на диване - это, конечно, круто, как говорит нынешняя молодежь. Кстати, была наша неспасительница работником умственного труда, не физического. Возможно, правда, наличие ума и не должно предполагать наличия неконтролируемых душевных порывов... По нынешним-то временам, получается, это именно так.
      
       "Я вам не Петя!"
      Говорят, средневековые ученики, выбрав себе учителя, могли идти к нему через всю страну. Именно к этому, а не к кому иному.
      Мы были не столь привередливы, довольствовались тем, кто оказывался рядом с нами по воле случая. Больше всего мы ценили в учителях чувство юмора. Иногда нам везло. Ну вот, например, наш незабываемый Петр Григорьевич. Мы его любили и называли любовно Петя Лысый. Когда он, после выходных, уронив лысую голову на скрещенные руки, спал за столом с сильнейшего бодуна, класс весь урок вел себя тихо, с одной стороны, давая Пете поспать, а с другой - чтоб начальство ненароком не заглянуло. Петя Лысый отлично знал свой предмет, географию, и к нам хорошо относился. Хотя это не отменяло наших шуточек над ним, иногда довольно жестоких. Однажды Славик на новой карте обрисовал наш город жирным кружком и крупными буквами написал рядом: Петелысовск. Петр Григорьевич зашел в класс, окинул взглядом карту и сказал: "Я, конечно, лысый, это правда. Но я вам не Петя!".
      Другое дело - пришедшая после него Тамара Христофоровна. Чувства юмора в ней не наблюдалось вообще. Ее любимым выражением, обращенным к нерадивому ученику, было: "Так что вот так, двоечку будешь иметь!". Произносилось это таким неприятным скрипучим голосом, что ученик сразу же верил: действительно, будет иметь. К тому же, Христофоровна обозвала нас с моей подругой Таней мокрыми курицами, что было, возможно, и справедливо (особым темпераментом мы не отличались), но довольно неприятно.
      Биолог Дорожкин прославился среди нас тем, что на завывания ученика о потере учебника как причине невыученного урока, каждый раз повторял одно и то же: "Давай так: ты мне банку растворимого кофе, а я тебе учебник по биологии!". Безусловно, ему казалось, что это очень остроумно, но мы никогда не смеялись. В учителях нас восхищало непоказное бескорыстие и категорическое неумение унижать ученика. Ведь учили же нас и такие люди, на урок к которым было стыдно придти неподготовленным. Они так искренне изумлялись и расстраивались, если кто-то не мог ответить, что такое аркебуза, например. "Ну как же так? - говорил наш историк Глеб Николаевич. - Как же можно этого не знать?". Наша совесть извивалась, как ужака под вилами.
      Гулливером среди лилипутов возвышался над нами "англичанин" по прозвищу Циклоп. Он был одноглаз, холоден и отстранен, однако выбрал своей любимицей мою подругу Таню, из-за чего однажды на уроке прозвучала очень обидная для меня фраза о том, что, безусловно, Таня лучшая в группе, а вот тетрадка, к сожалению, пока лучшая вот у этой ученицы (то есть, у меня). Ну, я обиду быстро скушала, потому что отвлеклась тогда на репетиции спектакля "Золушка" - меня назначили там принцем, потому что никто из мальчишек не только не выказывал артистических талантов, но и категорически не желал пробоваться на роль. Играла я из рук вон плохо, чуть не полетела вверх тормашками, когда должна была в ужасе пятиться от назойливых золушкиных сестер Жавотты и Гортензии, но собой я была чрезвычайно довольна: мне казалось, принц из меня получился отменный. Славы я, правда, себе не сникала, зато уверенность приобрела. И заслуженное звание "мокрой курицы" мысленно сама с себя сняла.
      Тем временем все шло своим чередом, и судьба уже караулила нас у школьных ворот. Очень скоро она принялась долбать меня и моих одноклассников по полной программе, став лучшим из всех учителей. И идти через всю страну за ней не потребовалось - судьба сама нас нашла.
      
      Караколь и пляшущие мыши
      Однажды не поладили между собой несостоявшийся художник и не выписавшийся поэт. В результате своего нетворческого спора они уничтожили полмира. Но в этом мире жили и другие люди - художники состоявшиеся, поэты гениальные, блестящие военспецы, землепашцы, сталевары, учителя, портные, много-много других мастеров, благодаря которым этот мир все-таки выжил.
      ...9 мая перечитала блокадный дневник художника Константина Кордобовского.
      "6 января 1942 года.
      ...Настроение значительно хуже, так как перелома на фронте нет. Продукты все кончены... Выпили по рюмке красного вина, по три рюмки пива и по стакану кофе с конфетой из дуранды и двумя кусочками подсушенного хлеба из дуранды на брата. Это - здорово, но это - последнее. Дай Бог, чтобы начался перелом... как бы хотелось перетянуть это время. Ну, русское "авось" и более действенное "как Бог даст", может, что и изменят...
      Из ближайших моих планов:
      ...нарисовать едущего в коляске кота, прогуливающихся мышей. Нарисовать сидящего пряничного кота, ночь, луну, танцующих вокруг мышей. Силуэты домов. Фонарь".
      Ах, эти танцующие мыши и пряничный кот! Зимой, в блокадном Ленинграде, где в уголовном розыске был создан отдел по борьбе с людоедством, и начальник этого отдела получил в конце войны орден Боевого Красного Знамени...
      А художник Кордобовский рисовал. Красок не было, но у него и углем по оберточной бумаге получались такие сказочные картины, что вроде как цвета и не требовалось... Что ж, подвиги бывают разные, и из каких только пропастей не вытаскивает человека творчество и мастерство!.. Вот и писательница Тамара Габбе в это же время и в этом же месте создавала свой "Город мастеров", сказку про доброго горбуна Караколя, про то, как талант и умение побеждают зло и бездарность. А еще Тамара Габбе говорила: "Всю жизнь человек добывает себе душу, и если душа успела родиться вполне - как душа Пушкина или Толстого - то она будет жить и после смерти - нет, не только в памяти людей, а и сама жить и чувствовать, что живет". Думаю, живет сейчас душа самой Тамары Габбе где-то в горних высях, встречаясь там с душой художника Кордобовского. Ну а мы... Мы продолжаем добывать себе душу. Не у всех, правда, это получается. Кто-то просто махнул на нее рукой: а, мистика и фантастика все это. Кто-то думает, что постояв полчаса в церкви и отслюнив пару бумажек в церковную кассу, душу тем самым очистит и возродит. И все-таки большинство понимает: чтобы душа жила, ее нельзя убивать. Ложью, лестью, подлостью, мракобесием. С нею надо носиться. И лишняя брезгливость в отношениях с негодяями здесь не помешает (не подавать им руки - маленький, но уже подвиг). И личная честь в этом смысле приветствуется, и профессиональное совершенство - мастерство, одним словом.
      ...А я все думаю про пряничного кота и пляшущих мышей. Это ведь они помогли Кордобовскому! Вернули с того света, заставили пережить блокаду. И после войны он создал еще много замечательных работ - живописных и графических, а еще - стал Учителем для многих юных художников, которые родились уже после войны.
      
      Где-то в своих небесах
      Они идут навстречу нам с совершенно просветленными лицами. Многих это раздражает (мол, заткнет уши и идет, ишь!), многим неприятно, что соседи по социуму их вычеркивают из сознания, и ведь не только их - весь окружающий мир, вместе с бранью, лузганьем семечек, пошлыми разговорами... Постоянно пребывая в очищающей стихии музыки, они парят где-то в своих небесах, - это музыка через наушники возносит их туда. Я пытаюсь угадать, кто и как сейчас "дует им в уши", заманивая, утишая, заставляя летать. Вот этот высокий кудрявый молодой человек, похоже, слушает этнику, а рыжеволосая девушка с букетом георгин в руках, наверное, любит рок - прикид у нее соответствующий. Ну и с кем она в этот момент делит небосвод - с "Оффспринг"? С "Нирваной"? А может, с полузабытыми "Юрай Хип"?
      Замечено, что музыкальный ритм, в котором живет человек, дело не поколенческое, мол, вы любили джаз, мы любим рок, за нами шел панк, потом рэп и так далее. Ритм делит нас не по горизонтали, а по вертикали.
      Однажды ко мне зашла сердитая девчушка лет 14 - мама ее прислала позаниматься подготовкой к сочинению. На лице гостьи было написано крайнее презрение и скука. Но попав в мою комнату и увидя на стене постер с музыкантами, девчушка аж задохнулась: "Ах! "Лед Зеппелин!". И мы тут же стали с ней друзьями навек. Так что, перефразируя Киплинга, мы с тобой - одной крови, потому что мы - одного ритма.
      Но иногда ритм сбивается, как дыхание лезущего в гору, и ты слушаешь что-нибудь совсем тебе не свойственное: цыганский романс, например, или классику.
      И вот, музыка заполняет собой все твое существо, фокусирует взгляд на важном, а мысли - на вечном. Я смотрю на девушкины георгины, мне это кажется важным. Однако что может быть менее вечным, чем цветы, тем более осенние? Зато они являют собой пример великого мужества. Предзимье сулит им неизбежную гибель, а они бунтуют, нахально демонстрируя миру свои безбожно яркие краски (музыку красок), как будто издеваясь над смертью. Неплохо бы и нам поучиться такой жизнестойкости, невозмутимо следуя своим курсом, не сбиваясь на обдумывание всяких неизбежностей типа старости и окончательного ухода.
      ...А в наушниках у девушки с георгинами (я подслушала), оказывается, - "Dead flowers", "Мертвые цветы" Джаггера-Ричардса. Но мы-то еще живы!
      Товарищ прапорщик
      Он - сама энергия. Он легок на подъем, он везде успевает. Улыбается, блестит металлической коронкой. Кажется, для него не существует слова "невозможно": все, что связано с винтиками-шпунтиками, работает у него безукоризненно. Из железной бочки он сотворил себе настоящий душ, пока в доме не было воды. В комнате у него всегда идеальный порядок. "Солдаты шилом бреются, солдаты дымом греются". На последней кавказской войне он служил в чине прапорщика. Так и начинаем его величать: товарищ прапорщик. Он не возражает.
      А я пацифист. Строго говоря, у нас вообще нет ничего общего, то есть, полное несовпадение: нас не объединяет ни возраст, ни профессия, ни умения, ни предпочтения. Однажды, когда он на всю громкость включает радио "Шансон", где блатным голосом поется что-то про Владимирский централ, я иду к нему договариваться. Предлагаю: "А давайте пойдем на компромисс и будем слушать то, что и вам, и мне не противно. Русский рок, например?". Он насчет компромиссов - не очень, однако нас примиряет не только русский рок, но и почему-то моя простуда: он с встревоженным лицом врывается к нам в комнату с пакетом лекарств. Привык, "слуга царю, отец солдатам", заботиться о своих подчиненных на войне. Особенно, как он говорит, его волновало их душевное состояние: ребята-то с оружием в руках. Смеется: "Они называли меня "отец-герой".
      Он еще и повар к тому же, и маляр, и сантехник: человек выдающегося моторного интеллекта (того, что заведует руками). Хотя и вербальный интеллект в нем присутствует безусловно, правда, не такой, к которому привыкли мы, бледнолицые горожане. Наш новый знакомый так виртуозно вплетает в свой ненормативный лексикон редкие словечки из обычного русского, что мы только диву даемся, вспоминая знаменитое бардовское: "Чередуя существительных полк он единственный спрягает глагол...". Как ни странно, это умение никогда не надобится ему для унижения подчиненных. Он вообще нас не обижает.
      Я на всякий случай все-таки держусь настороже: вряд ли он может одобрить мои неумелые потуги работать наравне со всеми. В моем-то случае моторный интеллект как раз на нуле. Но я не сдаюсь и в результате получаю похвалу, правда, не за ударную физическую работу, а за решительное нежелание вступать в конфликты.
      Когда мы неожиданно сворачиваем нашу деятельность и решаем уезжать, он очень расстраивается. Долго стоит возле дома, смотрит нам вслед. Окликает, машет рукой. Странно, ведь у нас с ним нет ничего общего: нас не объединяет ни возраст, ни профессия, ни умения, ни предпочтения. Нас объединяет только одно: дружба.
      
      И мыслить, мыслить!..
      Странные у нас нынче представления о культуре. Читаю на Яндексе в соответствующей рубрике: "Актриса Дженнифер Энистон сделала первую в своей жизни татуировку". Может, я, конечно, чего-то не понимаю, но какое мне дело до таких вот "культурных" проблем? Да уж, это тебе не Олег Даль, "страдающий манией совершенства" и не Растропович, предоставивший жилище опальному Солженицыну. Новое время - новые песни, говорите? Да не бывает культуры новой или старой, это или культура, или нет. Впрочем, зачем уж так ополчаться на наше сегодня? Хватало дурных примеров и в былые времена, особенно у нас в провинции. Здесь самым невероятным образом выдавались за шедевры сногсшибательные вещи, и что по сравнению с этим татуировка голливудской красотки! Скажем, двухпудовые романы о становлении в России советской власти (эдакий беллетризированный "Краткий курс истории ВКП (б)"). Или бессмертная поэма насчет тяжелой писательской доли, где были, в частности, такие строчки о реально существующем лице: "Безденежный, голодный он, как волк, и оттого, я знаю, в храм подался. И сына тоже в церковь поволок, чтобы в столовой храма пропитался". А? Поэзия!
       Не-ет, культуру надо именно насаждать, брать человека за шиворот и учить его отличать дурное от хорошего, разбираться в произведениях искусства и литературы, и мыслить, мыслить! Иначе чем мы, вообще-то, отличаемся от симпатичных братьев наших меньших?
      Вот выпускница Краснодарского института культуры с возмущением провозглашает: "Только сумасшедший мог написать такое произведение, как "Мастер и Маргарита"!". А преподаватель культурологии с какой-то неявной гордостью признается, что имени Лидии Чуковской сроду не слыхивал. Ну что ж мне с вами делать, чудики вы мои? Ведь если даже вам неведом культурный код нашей действительности, то что же говорить о других?
      ...Когда Осип Мандельштам писал "За гремучую доблесть грядущих веков...", когда Александр Галич пел "Вот как просто попасть в палачи - промолчи...", когда Николай Гумилев говорил свои последние слова перед расстрелом, когда перестали кормить плененного Даниила Хармса, когда Андрей Платонов умирал от туберкулеза, они вряд ли думали о благодарных потомках, которые ежедневно и вечно будут внимать их слову, поверяя этим словом свои поступки. И все же, все же...
      
      Сам себе хозяин и путеводная звезда
      С годами человек ко многому начинает относиться философски. То, что раньше пугало, раздражало, ужасало, теперь оставляет равнодушным. Зато и радуешься чему-то гораздо реже, и удивляешься. Вроде бы, все привычно, ясно и до такой степени узнаваемо, что становится грустно. Многая мудрость - многая печаль. Однако неожиданно кто-то возникает на горизонте и просто ошарашивает тебя своей дерзостью и мастерством. Для него нет авторитетов, он сам себе хозяин и путеводная звезда. Ему не нужно суетиться, кому-то что-то доказывать. Он берет и делает - скажем, мастерит шкаф, или создает картину, или выращивает помидоры, или лечит больного - да так, как ни у кого больше не выходит. Такому умельцу претит деловитость, он живет, как песню поет - суматошность и устройство собственных дел ему совершенно не свойственны.
      Один старый хирург рассказывал, смеясь, как к нему перед операционной подходили родственники пациента и просили: "Вы уж постарайтесь, пожалуйста, мы в долгу не останемся". "А как я могу сделать операцию хуже, чем могу, просят меня или не просят?".
      И с литературой так же. Не получится написать книжку хуже, чем ты можешь. И даже новорожденная родственница литературы (далекая, правда) - реклама - туда же. Талантливо сделано - и все смеются, цитируют друг другу. Ну а если в рекламном слогане рифмуется, к примеру, "дома-пора", или убиваются классическая музыка и стихи путем использования их в клипе про новое слабительное или женские бритвенные станки, - не мастер, ох, не мастер это все наваял.
      Вот иногда о нас говорят, что мы страна непрофессионалов. Это действительно удручает. Мастеров-то у нас полно, просто они очень часто лишены мотивации и стремления что-либо менять в окружающем мире - то ли в силу холодного российского климата, то ли в силу загадочной русской души. А может, они просто мало о себе понимают, потому что мы мало о них говорим, мало их хвалим, ими восхищаемся?
      Если бы механику Васе кто-то вовремя сказал, что он гений механики, судьба бы его точно сложилась иначе. Еще подростком Вася всех поражал - возьмет, например, и соорудит деревянную клетку для кроликов, куда автоматически подается трава. Но Вася умер в тюрьме - посадили за воровство, причем ситуация - глупее не придумаешь. Залез ночью в ларек, напился дармовой водки и заснул - там же. Не туда завела Васю его путеводная звезда, ошиблась. Что ж, и у мастеров бывают ошибки. Просто потом они нам всем слишком дорого обходятся.
      
      Оливковое и лиловое
      В детстве все плоское и яркое, как картинки в книжке. Потом жизнь приобретает объем: постепенно, как будто надувается воздушный шар (также постепенно тускнеют краски мира), хотя у многих этот объем навсегда остается заполненным пустотой. Но пока что - оливковое и лиловое, зверски-красное и ядовито-зеленое, синее-синее, голубое-голубое. Одуванчик такой желтый, что приходится зажмуриваться, а на солнце, наоборот, стараешься смотреть не мигая. Потом закрываешь глаза, а под веками - сотни солнц, пойманных тобой.
      Калейдоскоп складывает немыслимые узоры. Найденное на морском берегу обкатанное волнами бутылочное стеклышко делает мир таинственно-прекрасным: рукотворный замок, а-ля Гауди, "выкапанный" с пальцев мокрым песком, тянется ввысь вроде как со дна океана, а твоя длинноволосая подружка в чешуйчатом купальнике - типичная русалка. Дома у нее живет множество рыбок и птичек, попугайчики-неразлучники - оливковые и лиловые, канарейки, как лимончики на ножках - из анекдота, - порхают по бескрайней клетке. Русалка учит тебя: "Если зашипишь, как змея, они перестают петь". Вы шипите наперебой. Вам весело, не то что бедным канарейкам.
      Она живет возле Самолета, вы часто бегаете вокруг, хохоча и представляя себя смелыми летчиками.
      Но приходит время, и подружка-русалка, взмахнув хвостом, уплывает в известном направлении: муж, дети, заботы, дом - полная чаша.
      Ты встречаешь ее спустя много лет, она прекрасна. Одета в оливковое и лиловое. Нервно накручивает кончики русалочьих волос на палец. А ты... Ты просто продавец. Стоишь вот за прилавком, книжками заведуешь. Твоя русалка говорит: "Сидни Шелдона собрание заверните". И смотрит сквозь тебя, не узнавая. Ты судорожно роешься в ворохе пакетов, примериваешься - как бы поделикатнее заявить о себе: "Это же я, я! А помнишь, как мы на море в "бип-доп" играли, а помнишь, как концерты устраивали, и ты пела лучше всех, а я хуже всех, и меня, в конце концов, выгнали со сцены...". Она раздраженно сдвигает брови: "Побыстрее, пожалуйста!". "Да забирайте же их, господи боже мой!", - с горя бросаешь ты, но русалка лишь отчеканивает: "Нет, давайте сделаем так: вы как следует вытрете с книг пыль, и тогда я их возьму".
      ... Вечером ты трясешься в маршрутке по пути домой, тебе непривычно грустно. Проезжая мимо Самолета, слышишь рядом детский голосок: "Я такой самолет видела во сне. Он летел за моим попугайчиком".
      
      Подорожник на коленке
      Лето - прекрасное время для того, чтоб подзаработать. Особенно это касается тех, кто в отпуск уйти-то ушел, но на отдых денежек особо не скопил. В этом случае есть великолепный выход - ноги в руки, и на моря, но не валяться на пляже пузом кверху, а осуществлять какую-либо полезную трудовую деятельность, которая позволит тебе вечерочком пару раз окунуться в соленые волны.
      Вот так я все обдумала и решила податься в специалисты по клинингу, как нынче говорят, а попросту - в уборщицы, тем более что рубрика "Журналист меняет профессию" всегда казалась мне довольно забавной. Ну и литератор также имеет право ненадолго ее сменить.
      А пришла эта золотая идея мне в голову в тот момент, когда подруга поделилась новостью - ее берут управлять семейным бизнесом, она будет администратором в гостевом доме на берегу моря.
      Я к ней и попросилась. Мне были обещаны еда, жилье, а главное, Интернет, который для любого современного литератора - вторая стихия после воздуха.
      Приехав в прибрежный поселок и глянув на фронт работ, с самого утречка наш десант (я и еще 2 человека) ринулся приводить в порядок жилье. Дел было, конечно, много, но ничего особенного: уборка есть уборка.
      Труднее всего давался потолок. Я взбиралась на стремянку, с самой ее верхней ступеньки дотягивалась до плашек тряпкой, жирно посыпанной "Пемолюксом", и терла их до тех пор, пока они не обретали свой первоначальный цвет. То есть, белый.
      Но оказывается, пока я пребывала на вершинах трудового азарта, наш администратор успела перевести меня из разряда друзей, которые помогают наладить семейный бизнес, в разряд рабов, которым не положен Интернет ("Ноут-бук был куплен для личных целей!"), не положен пылесос для уборки своей комнаты ("Я сказала - пылесосить вестибюль!"), ну и вообще ничего не положено - кормят, и радуйся. Причем обращались к рабам в таком тоне, что хлипкие стены гостиницы в буквальном смысле сотрясались: "Я вам тут сейчас такое устрою!!!". Как-то наша начальница даже вырвала ноут из рук одного работника: в разные стороны полетели разъемы и провода, а в другого бедолагу швырнула куском мыла.
      Пришлось к душевным ранам прикладывать народную мудрость, как подорожник на разбитую коленку: известно ведь, что из друзей получаются самые лучшие враги...
      И мы решили из нашего рабства бежать, сдирая, так сказать, по дороге цепи. К тому моменту моя подруга со мной уже не здоровалась, считая это, видно, ниже своего достоинства. Я кинула в сумку шмотки и умелась восвояси, на все лады славя вновь обретенную свободу.
      Зарплату свою, правда, мы перед побегом получили. Вот жадность и нечестность оказались не из арсенала нашей работодательницы, надо признать к ее чести.
      Но спеца по клинингу из меня так и не вышло. С чем связан сей вселенский облом - ума не приложу. Мыла-то я потолки, вроде, на пять с плюсом.
      
      Чернильницы, бантики и собака в шалаше
      Интересно, смогут ли угадать сегодняшние первоклассники, что означает фраза, обращенная к учительнице: "Анна Алексеевна! У меня чернила тянутся!". Вряд ли смогут. А ведь не так уж давно по космическим меркам это было одним из самых популярных возгласов на уроке. Чернила тянутся (и с чего бы это им тянуться?) - значит, обмакнув перо в чернильницу-непроливашку, ты рискуешь поставить кляксу на вполне себе чистую страницу раскрытой тетради.
      Кстати, такие понятия как "клякса", "чернила" и "чернильница" тоже не очень-то современны, зато по типу чернильницы-непроливашки сделана для нынешних юных художников емкость для споласкивания кисточки. Мы в подобных случаях как-то обходились стеклянными баночками из-под майонеза.
      Ну вот, куда ни кинь - новые реалии. Что за баночки, если сейчас майонез продается в пакетах и в пластмассовых ведерках! Так хитрые бытовые приметы наталкивают на мысль: да это же были шестидесятые годы, в школу шли дети "оттепели". Тогда будущих первоклашек категорически не рекомендовалось готовить к школе, а то, мол, там им будет неинтересно. Мои молодые родители свято верили в мудрую науку-педагогику, и я пошла учиться дуб дубом. На первом же уроке, отвечая по картинке, где была изображена бахча, старик-сторож, шалаш и собака, на вопрос: "Кто живет в шалаше?" я уверенно ответила, что собака.
      Впрочем, двоек нам не ставили очень долго, и я вместо плохих отметок приносила домой исключительно "черточки" - (так наша учительница помечала, что ознакомилась с моими стараниями). Ну и ладно! Зато у меня был новенький ранец в клеточку и отлакированный деревянный пенал, - если торопишься в школу, то ранец подскакивает у тебя на спине, и в пенале грохочут ручки и карандаши.
      Ленточки в косы тогда вплетались, а бантики завязывались, в отличие от нынешних пышных бантов на резинках. В самый торжественный момент узел такого бантика мог ослабнуть, и концы ленты повисали длинными прозрачными змеями. Попробуйте потом, без мамы и бабушки, вновь соорудить у себя на голове такую красоту. И мы, расхристанные, маленькие, смешные, бежали навстречу своей учительнице с букетами неизбежных розово-лилово-белых астр, мы верили, что она добрая, наша учительница, что в школьных заботах нет ничего ужасного и что сентябрьское солнце будет светить нам вечно.
      
      
      
      

  • © Copyright Туз Галина
  • Обновлено: 30/05/2014. 36k. Статистика.
  • Эссе: Публицистика

  • Связаться с программистом сайта.