Туз Галина
Миф диссидентства - стоит ли развенчивать?

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • © Copyright Туз Галина
  • Обновлено: 30/05/2014. 14k. Статистика.
  • Статья: Публицистика
  • Скачать FB2

  •   Диссидентство ("инакомыслие", "правозащита" - в разных источниках указывается, что сами диссиденты не любили слово "диссидентство") - один из самых ярких мифов ХХ века, созданных самой жизнью. Безусловно, любое более-менее значимое явление, по определению обрастая мифологическими подробностями и постепенно превращаясь в миф, все же имеет в своей основе жесткий каркас исторической правды, гнуть который в ту или иную сторону желающих всегда предостаточно. В данном случае, одни авторы (как правило, это те самые "шестидесятники", которые до диссидентства не дотянули), воспевающие диссидентство, обобщают донельзя "прекрасные годы борьбы" и канонические образы героев-правозащитников в белых ризах в один поэтичный миф, отступление от которого карается отчуждением от "общества посвященных". С другой стороны, авторов другого лагеря, обладающих достаточно полными знаниями о диссидентском движении и желающих как следует разобраться в этом явлении, часто заносит в сферу обвинений диссидентов в самых разнообразных грехах - от "Ничтожества российской правозащиты" (Г.Павловский) до "Почему российские правозащитники не защищают права русских в странах ближненго зарубежья" (Олег Попов). И тут в ход идут уже самые неожиданные аргументы. Особенно это касается эмоциональных публицистических всплесков типа: "А почему они не...?": "А скольких диссидентов произвели в святые, не вслушиваясь в то, что они несут и к чему призывают! Но спорить эти господа не умели, ибо у них был один аргумент: Вы смеете критиковать нас, когда мы без пяти минут в Потьме". Государство сделало многим из них ценнейший подарок - канонизировало: последствия расхлебываем до сих пор...".(1) Как писал А.Генис, "видимо, презумпция добродетели - слишком сильное искушение для злорадства".(2) Ведь, во-первых, канонизировало правозащитников все-таки не государство, а интеллигентское сообщество во времена перестройки, и первую роль здесь сыграли журналисты, особенно "Огонька" и "Московских новостей". ("Шестидесятники создали миф о диссидентах и выжали из него все, что смогли", - как пишет Наталья Серова). (3) Во-вторых, как правило, ни к чему такому сногсшибательному диссиденты не призывали (большинство из них всего лишь требовало от государства соблюдения своих собственных законов): "Диссиденты 60-х не предлагали ничего такого, что уже не было прокламировано властью. Партия призывала к искренности - они говорили правду. Газеты писали о восстановлении "норм законности" - диссиденты соблюдали законы тщательнее прокуратуры. С трибун твердили о необходимости критики - диссиденты этим и занимались".(4) Ну, за редким исключением вроде Владимира Буковского, который действительно, по некоторым источникам, призывал бороться с коммунизмом с помощью террора: "Террор - мой метод. Бороться с коммунистическими властями надо путем террора".(5)
      Свою лепту в строительство мифа о диссидентстве внесла, как ни странно, и официальная советская пресса того времени. Черпавший информацию о происходящем в стране где только можно, мыслящий человек, сменив знак минус на знак плюс, получал достоверную информацию о любимых писателях и известных диссидентах, например, из "Литературной газеты": "Только 18 изгоев-отщепенцев смог заманить Бернстайн на свой антисоветский прием... В качестве "изгнанных" на чужбину бывших "советских писателей" прибыли нахлебники западных пропагандистских центров Иосиф Бродский, Владимир Войнович, Василий Аксенов и им подобные сочинители...Вдобавок к 18 приблудным подпевалам Бернстайн присовокупил еще семерых "отсутствующих" по причине тюремного заключения в советских принудительно-исправительных учреждениях". Далее следуют фамилии и список "преступлений" Вячеслава Черновила, Анатолия Марченко. Назван в статье и "свихнувшийся на бредовой идее контрреволюции в СССР" Петр Григоренко. А сама статья называлась "Ярмарка подонков".(6)
       В настоящее же время хор критиков диссидентства и его вдохновенных защитников сливается для неискушенного читателя в единый поток, несущий мало информации и много эмоций. А ведь водораздел здесь проходит именно по вопросу сотрудничества нынешних правозащитников с властью. Авторы одних статей категорически настроены "против": "Не бери у власти корм с ладони. Ладонь может свернуться в кулак"(7), других - так же категорически - "за": "Мне думается, что до тех пор, пока правозащитное движение полностью не откажется от антигосударственной идеологии, оно всегда будет "сползать" к деструктивным позициям".(8) Полемика ведется по сегодняшнему поводу, достается почему-то и диссидентам 60-х-70-х, вероятно, их "белые ризы" до сих пор не дают покоя некоторым критикам. "Идеализм - постоянный источник подспудного раздражения, потому что он требует ответа. Все равно, что жить со святым или обедать с мучеником. Святыми, однако, диссиденты себя не считали. Да и не так уж часто они кололи глаза своими подвигами. И все-таки антисоветское начало настораживало не меньше, чем советское".(9)
      Но ведь чувство собственного достоинства, пробудившееся у многих в связи с постепенным прекращением сталинских репрессий, в той или иной степени стало диктовать поведение людям, еще вчера не помышлявшим ни о какой общественной деятельности. Особенно это касалось литературно одаренной части общества, рефлексия и мыслительная деятельность которой были условиями ее существования. "...Опыт писательских судеб в Советском Союзе дает понимание, что литература - это рискованный и подчас гибельный путь, а писатель, совмещающий литературу с жизненным благополучием, очень часто в советских условиях перестает быть настоящим писателем, - писал один из самых знаменитых диссидентов Андрей Синявский .-...Литература по своей природе это инакомыслие (в широком смысле слова) по отношению к господствующей точке зрения на вещи. Всякий писатель - это инакомыслящий элемент в обществе людей, которые думают одинаково, или, во всяком случае, согласованно. Всякий писатель - это отщепенец, это выродок, это не вполне законный на земле человек".(10)
      Именно поэтому среди диссидентов было так много писателей или пишущих, а среди писателей - самый большой процент инакомыслящих по сравнению со всеми другими советскими общностями. "Диссидентство как акт творчества - так можно трактовать побудительный мотив, толкнувший к разрушению своей карьеры многих благополучных членов советского общества. Если видеть главную ценность именно в творчестве, а не в славе, власти и деньгах, то станет ясно, "чего им еще не хватало" - признанным ученым и известным писателям".(11) Воспоминания писателей В.Буковского, В.Войновича, Н.Горбаневской, мемуары генерала Григоренко, Андрея Амальрика, книга повестей Анатолия Марченко "Живи как все" и многие другие произведения - миф диссидентства, правда, только укрепляют, какие бы жестокие события не описывались в них. Ведь чем более жестокой была реальность, чем более непримиримым противостояние "диссидент-власть", тем более романтический ореол приобретает борьба инакомыслящих 60-х-70-х годов в глазах современного читателя. Исключением здесь является разве что книга Нины Воронель "Без прикрас".(12) Излагая, в частности, несколько версий процесса над Синявским и Даниэлем (версия фактическая, версия мистическая, сентиментальная, женская), Н.Воронель приоткрывает завесу над некоторыми, скажем, не вполне каноническими деталями - характеров описываемых персонажей, поведенческих моментов. Есть даже версия того, что А.Синявский был "засланным казачком" - то есть агентом КГБ: "А что, если на миг предположить, будто весь этот непостижимо громогласный судебный процесс был задуман и затеян советскими властями специально для того, чтобы помочь Андрею стать в будущем крупномасштабным агентом влияния?" (13) - и далее - сами предположения на 10 страницах (надо сказать, временами весьма убедительные).
      Многие герои книги ни подтвердить, ни опровергнуть описываемые события уже не могут. Однако некоторые видные диссиденты советского периода еще живут и здравствуют, тем самым опровергая свои канонические образы, ведь живой человек - это всегда бесконтрольность поступков, нарушение "логики характера". Так, известный диссидент Сергей Ковалев настроил против себя большинство российского общества оправданием рейда на Буденновск отряда Басаева, назвав главаря "Робин Гудом", проявив тем самым понимание "благородных устремлений" боевиков. В глазах же "продвинутой" и более тонко чувствующей интеллигентской общественности образ С.Ковалева сильно проиграл в связи с одним из его телевизионных интервью в начале 90-х - там он рассказывал о том, как его "кинули" уличные лохотронщики, убедив в том, что он выиграл телевизор. Ему пришлось быстренько "сбегать домой" и принести большую сумму в долларах, которая испарилась на глазах у изумленной публики. Неожиданно для себя Ковалев признался не только в своей наивности и в том, что он не чужд наживе (ведь бесплатный сыр только в мышеловке), но и - защитник сирых и обездоленных - в своем житейском более чем благополучии (в начале 90-х, как мы помним, большинство населения чуть ли не голодало). А ведь когда-то "Андрей Дмитриевич Сахаров, относившийся к своему соратнику и другу с особой нежностью, тревожился из-за ...ковалевской черты, которую охарактеризовал, как "исключительную внутреннюю добросовестность, "дотошность", перенесенную из научных занятий во все, что он делает".(14) Так не сильно красивая история с "выигранным" телевизором ни обаяния, ни героизма, ни мифологичности образу С.Ковалева не прибавила. Но стоит ли удивляться обычным, неромантическим человеческим поступкам, если очень часто образ героя рождается помимо его воли в разгоряченном воображении эмоционального литератора или журналиста? В этом смысле прав А.Генис: "Издали героизм вызывает восхищение, на среднем расстоянии - чувство вины, вблизи - подозрения". (15)
      Таким образом, изучая и обдумывая историю диссидентства, (в которой, правда, пока отсутствует информация по многим важным вопросам, требующим тщательного осмысления), современный читатель способен сам разграничить миф и реальность, и сам разобраться - считать ли диссидентов непогрешимыми героями, "рыцарями без страха и упрека" или же необычно мужественными, бескомпромиссными людьми, однако со своими особенностями, недостатками, в конечном итоге, со своей судьбой, каждая из которых достойна как литературного произведения, так и научного исследования.
      
      Оказавшись в какой-то момент внутри мифа, создаваемого группой заинтересованных лиц (судебный процесс партии русских фашистов "Русское национальное единство" против Г.Туз и газеты "Ставропольская правда"), могу с определенностью сказать, что миф начинается не столько с нехватки информации для общества, проявляющего к явлению интерес, сколько с сознательного манипулирования информацией некоторыми лицами в угоду собственным интересам. Так, чуть ли не канонизировав журналиста Г.Туз при жизни (масса восторженных публикаций в средствах массовой информации, приглашения на различные конференции, семинары и съезды, ярлыки, пугающие здравомыслящего человека, типа: "Вы у нас - культовая личность", - член Антифашистского молодежного действия или "Галина Туз - это знаковое имя",- ведущий одного из семинаров), в то же время общественность могла сознательно искажать реальное положение дел, дабы проиллюстрировать ту или иную свою мысль (например, "тотальная власть неофашистов на местах": Г.Туз выгнали с работы, фашисты выдавили ее из города, и она вынуждена была уехать, и т.п.) или вести разговор о Г.Туз в третьем лице на каком-нибудь престижном семинаре, не взирая на присутствие "героя", у которого такие акции вызывали что-то типа приступов "социальной шизофрении".
      Развенчать этот миф и реабилитировать себя хотя бы в своих собственных глазах автор этой статьи попытался с помощью 2-й части книги "Провинциальный фашизм", первая часть которой вышла в московском издательстве "Пик" в 1997 году, но 2-я часть опубликована не была. Попытавшись, следуя постулату Сергея Довлатова: "После коммунистов я больше всего ненавижу антикоммунистов", объяснить отсутствие интереса к антифашистским бдениям на конференциях и к самим записным антифашистам, которые казались автору весьма похожими на альтернативную сторону, только с другим знаком, автор добился лишь обвинений со стороны сначала рецензента, а потом и широкой общественности в "неправильномыслии" и отступничестве. Вторгнувшись таким образом сначала в коллективное бессознательное национально ориентированных слоев общества, а потом и в коллективное бессознательное "сплоченных рядов антифашистов", автор неожиданно оказался в состоянии вражды и с теми, и с другими. Таким образом могу смело заявить: оказаться героем мифа - не самое приятное событие в жизни человека.
      
      Использованная литература:
      
      1.Быков Д. "quickly-38"//сетевой "Русский журнал".-2002.
      2.Генис А. Довлатов и окрестности//М.,1999.- С.19.
      3.Серова Н. Образ диссидента-правозащитника в постмодернистском дискурсе//сетевой "Русский Журнал".- 2002.
      4.Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека//М.,1998.-С.176.
      5.Николаев А. Ярмарка подонков//Лит. газета.-1981.- 30 сентября.
      6.Там же.
      7.Поляновский Эд. Раскол//Известия.-1997.-4 июня.
      8.Попов О. Почему российские правозащитники не защищают права русских в странах Ближнего Зарубежья//сетевой "Архив. Соотечественники. Русская община".-2002.
      9.Генис А. Довлатов и окрестности//М.,1999.- С.18.
      10.Синявский А. Диссидентство как личный опыт//Лит. газета.-1997.-5 марта.
      11. Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека//М.,1998.-С.179.
      12.Воронель Н. Без прикрас//М.,2003.
      13.Там же. С.170.
      14.Дементьева И. Белая ворона российской политики//Общая газета.-2000.-13-19 апреля.
      15. Генис А. Довлатов и окрестности//М.,1999.- С. 18.
      
      
      
      
      

  • © Copyright Туз Галина
  • Обновлено: 30/05/2014. 14k. Статистика.
  • Статья: Публицистика

  • Связаться с программистом сайта.