Она больше не шумит по стадионам и не заманивает к себе стотысячные толпы. Она пробирается потихоньку по безлюдным улочкам, избегая освещенных пространств, таясь и шурша густым кустарником, появляется и исчезает там, где ей не назначено и где ее не ждут, мерцая в ритме босса-новы или сальсы. Она плачет, когда ей больно, она что-то нежно шепчет на ухо совсем отчаявшемуся, тянет его из беды, она тенью скользит по запрятанным дверцам, потаенным углам.
Ее место часто занято чужаками, ей претит напористость и деловитость, она возникает только там, где сама решила возникнуть, и не выносит трюизмов. Ее инструмент - образ, ее наполнение - мысль, ее язык - метафора. Она - поэзия, и этим все сказано.
Она не то, за что платят деньги, она то, за что платишь ты сам - своей свободой, здоровьем, а иногда и собственно жизнью.
Она - "Красный боярышник, веточка, весть о пожаре, смятенье, гуденье набата...." (Ю. Левитанский).
Она - "Призывный запах шоколадных гнезд, подвальчиков, ампирных помещений..." (М. Козлова).
Она - "Стая белая птиц полетела на юг, наугад, чтобы снег наших лиц растопил азиатский загар..." (В. Казаков).
Она - "В просветах между злыми снами сверкает желтый колокольчик. На зов немой к умершей маме спешит сыночек..." (Н. Туз).
Она - "А ты меня не щади, срежь ударом копья. Но гляди - на груди повело полынью. Расцарапав края, бьется в ране ладья" (А. Башлачев).
Она - "И гортензии синь сквозь прожилки и мелкую ситетцу пропускала свет..." (Э. Фаталь).
Она - "...В том соусе зари под острым перцем котлетой билось сердце в этом хлебе - под этим чувством: "сделано с любовью..." (А. Адамия).
Она - "кеннеди кеннеди кинг и прочие жертвы и с моста в пролом талахачи а смерти нет..." (А. Цветков).
Или вот Галич, о поэзии:
"Но когда проснешься на заре,
Вспомнится - и сразу нет покоя:
"Лунный луч, как соль на топоре..."
Это ж надо, Господи, такое!"
(Притом что у Мандельштама - "звездный луч".
У Галича - музыкальнее - "лу-лу", у Мандельштама - точнее - соль-то белая, не желтая...).
Поэзия - разная. Она не на службе ни у кого.
Она спасение и поддержка, оправдание безбытности и лестница в облака, она благоволит тому, кто носит стихи в замурзанной наволочке, как Хлебников или тихо гаснет в блокадной тюремной больнице, как Хармс, она то, что делает человека человеком, вырывая его у животной сущности бытия: от кастрюль, гаражей, бутиков, скальпелей, лжи, голода, приниженности... Смерти, в конце концов...
...Я смотрю в лица моих друзей-поэтов и понимаю, что все не зря. Они тонкие и умные, они прекрасные и интеллигентные, они вдохновенные и чувственные, и каждый из них готов нести свою голову на плаху за Слово. Как несли когда-то Мандельштам и Пастернак, Левитанский и Галич, Чичибабин и Слуцкий, Башлачев и Веня Дркин - тут список у каждого, конечно же, свой. А Слово у всех одно. И это слово - Поэзия.