Вальтер Моэрс. Город мечтающих книг. Книга-фантазия. Москва. "Издательство "Э". 2016 г.; Вальтер Морз. 13 ½ жизней капитана по имени Синий Медведь. Санкт-Петербург. Издательский Дом "Азбука-Классика". 2007 г.
"...Я говорю о том месте, где чтение способно ввергнуть в безумие, где книги наносят удары, отравляют, а бывает, что могут и убить".
Если ты читаешь более полувека - в самых разных жанрах, видах и объемах - не думайте, что перестаешь надеяться на встречу с такой книгой, которая хлопнет тебя по башке так, что ты забудешь все, что читал до сих пор и провалишься в придуманный автором невероятный мир, из которого тебе не выбраться уже до конца своих дней. Такой книгой стала для меня вот эта - "Город мечтающих книг" Вальтера Моэрса, которая захватила мои ум и душу целиком, а потом я уже прочитала все, что смогла найти в Сети и не в Сети, принадлежащее перу этого автора.
Представьте себе - главный герой книги, писатель-динозавр Хильдегунст Мифорез, живет в городе, где все писатели и все динозавры. Сказать, что его приключения - невероятные, а фантазия автора неисчерпаема - значит, ничего не сказать. А ведь Вальтер Моэрс еще и художник - и все его герои предстают перед нами на страницах книги не только в нашей фантазии, но и воочию.
Ну а герой другой книги - капитан Синий Медведь, под стать Хильдегунсту, изумит вас своими приключениями до такой степени, что наверняка Вальтер Моэрс станет отныне одним из любимейших ваших писателей.
Михаил Аронов. Александр Галич. Полная биография. Новое Литературное Обозрение. Москва. 2012 г.
"Галич знал, что в компаниях, где он пел, часто находились стукачи, которых он всегда безошибочно распознавал, и поэтому в зависимости от ситуации выбирал репертуар. Особенно переживала его мама. Когда Галич с гитарой приходил на семейные праздники, а они проходили дома у брата Валерия, который жил на Малой Бронной, Фанни Борисовна говорила: "Валенька, закрой форточку". А Галич на это: "Наплевать!".
Эту книгу прочитает, конечно, не каждый. Фанатов Александра Аркадьевича Галича становится все меньше, новый век стремительно набирает обороты, и людям кажется, что в этом мире поэзия - пережиток прошлого, что мы прекрасно можем без нее обойтись, да и что они могут понять в нынешней жизни, эти поэты 60-х! Однако - вот штука-то какая! - стихи и песни Александра Галича со временем становятся все более жизненными, все более нам необходимыми - они не устаревают, а наоборот - объясняют нам именно наш, современный мир, растолковывают нам наше смятение чувств, говорят правду о том, что есть предательство и верность, что есть дружба и любовь - к женщине и к родине, что есть чувство собственного достоинства... Поэтому, прочитав биографию Галича и многое поняв - о его мятущейся душе, о боли, которую он испытывал за человека вообще и за советского человека в частности, о заблуждениях и прозрениях Александра Аркадьевича - читатель переслушает все его песни, перечитает стихи и от этого станет, конечно, мудрее, выше и благороднее.
Бел Кауфман. Вверх по лестнице, ведущей вниз. ALBUS CORVUS. Москва. 2016.
" - Я не приготовил урока.
Почему?
Не приготовил.
Почему?
Просто так.
Как же ты сдашь экзамен?
Мне положено успевать в соответствии со своими способностями. Мне положено превзойти себя. Но мне что-то неохота".
Вы можете себе представить, чтобы сейчас автора какого-нибудь литературного произведения (пусть и супер-бестселлера) будут узнавать на улице, обнимать таксисты и официантки? А Бел Кауфман - узнавали! Было это, правда, в далеком 1968-м году, когда создатель романа о школьной жизни "Вверх по лестнице, ведущей вниз", американская учительница (и внучка знаменитого писателя Шолом-Алейхема) приехала в СССР по приглашению Союза писателей. Все тогда прочитали этот роман в "Иностранке", я и сама, чуть опоздав (году в 70-м), проглотила "Лестницу...", узнавая себя в ее героях, радуясь, что не кто-то там, а взрослый человек, к тому же, знаменитый писатель, на нашей, несчастных школьников, стороне. Помню, как мы смеялись вместе с отцом - прозаиком Георгием Шумаровым - над эпизодом, в котором отданная на анализ вода из школьного колодца получила из лаборатории такой вердикт: "Ваша лошадь больна диабетом...". Ну и много над чем еще там можно было посмеяться...
Но не только поэтому мы так любили и продолжаем любить "Лестницу...". А еще и потому, что абсолютно каждый из нас побывал в свое время в шкуре школьника, без разницы: в США, в СССР, в России или где угодно - и в обязательном порядке получал по шапке за то, что "поднимался по лестнице, ведущей вниз".
Борис Слуцкий. Без поправок... Время. Москва. 2006 г.; Петр Горелик, Никита Елисеев. По теченью и против теченья... Борис Слуцкий. Жизнь и творчество. Новое Литературное Обозрение. Москва. 2009 г.
Плохие времена тем хороши,
Что выявленью качества души
Способствуют и казни, и война,
И глад, и мор - плохие времена.
Борис Слуцкий - поэт знаменитый, но, как мне кажется, нынешним поколением абсолютно не прочитанный. А ведь сегодняшние поклонники Бродского должны знать, с чего началось творчество их кумира - с того, что ему на глаза попалась первая публикация Бориса Слуцкого "Памятник".
Мы же полюбили Слуцкого еще с ранних "Лошадей в океане", с его военных стихов (помню, как я пыталась выяснить у знакомых поэтов, кто автор услышанных с телеэкрана строчек "Давайте после драки помашем кулаками..." - увы, безрезультатно). Потом, в Перестройку, оказалось, что Слуцкий - сложнее, глубже, выше и шире того, что мы знали о нем и о его поэзии... (к нам в Ставрополь приехал поэт Олег Хлебников, читал журналистам на радио "еврейский" цикл Бориса Слуцкого, я была потрясена).
Невероятно трудный жизненный путь, война от первого до последнего дня, поиски своего поэтического языка, поиски правды жизни - все это делает слово Бориса Слуцкого в высшей степени весомым для нас, читателей, необходимым на все времена. А за книгу о судьбе Слуцкого, которая захватывает с самых первых строчек ("Спасаемый от погромщиков младенец прижимался к теплой груди матери. С ее молоком он всасывал доброту и любовь, жалость и сострадание - черты, которые с такой силой прозвучали в его поэзии") спасибо авторам - Петру Горелику и Никите Елисееву.
Колин Уилсон. Паразиты сознания. "София". Киев. 1994 г.
"Я подозреваю что во Вселенной множество разумных рас, подобных нашей, которые стремятся к совершенствованию... Вампиры не имеют намерения обязательно их уничтожать - потому что как только это происходит, им приходится искать других хозяев".
Я не очень верю тому, кто говорит: "Эта книга меня изменила" или: "Перевернула мое сознание". Вряд ли один текст способен так подействовать на человека, чтобы он кардинально поменялся, однако дать новое направление мыслям, заставить думать о том, что раньше не приходило в голову - это, конечно, да. Так вот, "Паразиты сознания" - именно такая книга. Под покровом фантастического сюжета читатель находит в ней невероятные идеи и беспрецедентные наблюдения за человеческой природой.
Наверное, у каждого из нас возникало когда-нибудь такое чувство, что сейчас он поймет что-то очень важное, глубокое, неожиданное, то, что может изменить не только его жизнь - жизнь отдельного человека, но и существование человечества в целом... Вот-вот, еще чуть-чуть, и... Ничего не происходит, мысли возвращаются на круги своя - про ремонт, салат и прочие бытовые штучки, необходимые в обычной жизни, но отнюдь не напоминающие великие прозрения. Так это оттого, что Паразиты сознания не дают нам прорваться с помощью мысли в такие глубины, которые откроют нам новое видение бытия Homo sapiens! Паразиты хотят на нас паразитировать - питаться нашим гневом, болью и ненавистью, поэтому мы обречены влачить свое жалкое существование, не воспаряя духом над Землей. Но победа будет все же за нами, за человечеством - утверждает наш современник Колин Уилсон, английский писатель, прорвавшийся с помощью мысли далеко за пределы обыденности.
Ричард Олдингтон. Смерть героя. Перевод Норы Галь. "Художественная литература". Москва. 1976 г.
"... После своей смерти Джордж служил для матери источником развлечения всего месяца два. Как раз тогда, когда в распре с Элизабет миссис Уинтерборн достигла поистине головокружительных высот вульгарнейшей ругани, старика Уинтерборна задавило на улице. Появились новые развлечения: следствие о смерти, и самые настоящие похороны, и вдовий траур, и новые письма, закапанные слезами".
Есть книги, написанные как будто специально для тебя. Они отвечают именно на твои вопросы, объясняют то, что ты не в силах понять сам, и, безошибочно или ошибочно - со временем это становится неважным, потому что органически встраивается в твое мироощущение - проясняют многое и в человеческих отношениях, и в том, что происходит вокруг.
Не могу сказать, что таких книг у меня много - в 15 лет мне стукнули по кумполу "Над пропастью во ржи" Селинджера, "Кентавр" Апдайка - ну и "Смерть героя" Ричарда Олдингтона, которую я прочитала несколько позже.
Эта книга вроде как о человеке на войне - ее ставят в ряд с произведениями Ремарка и Хемингуэя, но война в ней осталась как-то за рамками моего интереса - зато "Смерть героя" объяснила мне всю ту тщету, которой на поверку оказывается вся человеческая жизнь.
Почему тебя предают? Почему могут разлюбить? Почему забывают, только ты за порог? Куда деваются все те слова, сказанные от самого сердца и тут же испаряющиеся, едва остыл твой след? Что за горькие истины открывает нам жизнь, едва мы переступаем границу между молодостью и зрелостью?
Эти тайны бытия открыл для меня писатель Ричард Олдингтон, которого считали самым "английским" писателем своего века, но который стал для меня самым "общечеловеческим" писателем века моего.
Карл Проффер. Без купюр. ООО "Издательство АСТ", Издательство CORPUS. Москва. 2017 г.
"В начале 1969 года мы впервые приехали в Советский Союз, мало что зная о его тогдашних писателях...".
Русская литература, как, прочем, и вся страна, должна знать своих героев. Но мы, что греха таить, частенько ошибаемся, поэтому в героях нашей литературы ходит нынче какой-нибудь Сорокин, из-под чьего пера появляются языковые игры, но отнюдь не литературные произведения, а настоящие герои - забыты... Хорошо, правда, что не всеми. Издательство АСТ вот не так давно выпустило мемуары Карла Проффера, американского слависта, который месте с женой Эллендеей, влюбившись в русскую литературу в 70-е годы ХХ-го столетия, основал издательство "Ардис" - специально для того, чтобы издавать неподцензурную российскую литературу: Бродского (он был многолетним другом Эллендеи и Карла), Войновича, Копелева, Аксенова, Сашу Соколова и многих, многих других. Профферы дружили с нашими великими литературными вдовами - Надеждой Мандельштам и Еленой Булгаковой, издавали произведения их гениальных мужей: "В "Ардисе" мы вступили в своего рода общение и с русскими писателями прошлого - не только современниками, - в особенности с акмеистами и футуристами: собирали их фотографии, переиздавали их книги, писали предисловия для американских читателей...", - пишет Эллендея в предисловии к этой книге.
Не представляю себе, как бы развивалась наша литература, если бы не любовь к ней этих двух американцев, не их энтузиазм, энергия и страсть. Путь Карл Проффер навсегда останется в нашей памяти (он умер от онкологии в возрасте 46 лет). Пусть Эллендея живет и здравствует долго-долго. Слава, слава героям!
Збигнев Ленгрен. Профессор Филютек и его песик. Варшава. 1964 г.
Безусловно, ты имеешь право быть смешным, рассеянным, милым, забавным и даже неудачливым - эту и не только эту истину объяснил нам с братом в далеком детстве очаровательный профессор Филютек на пару со своим не менее очаровательным песиком Филусом. Их придумал и нарисовал польский художник-график Збигнев Ленгрен. Книжка с комиксами Ленгрена была у нас засмотрена до такой степени, что ее разрозненные листочки я еле-еле собрала под сохранившуюся обложку. Ну еще бы, ведь книжке без малого 60 лет! Однако в Интернете вы можете и сейчас найти массу рисунков о приключениях профессора с его песиком: начиная с того момента, как они познакомились (перед Новым годом, когда бедный Филус дрожал под снежной шапкой, а профессор тащил домой елку и новогодние покупки), заканчивая, опять-таки, Новым годом, во время наступления которого гость Филютека целует свою даму, а профессор... своего песика.
В лесу и в парке, дома и на прогулке профессор Филютек и его верный Филус попадают во всякие курьезные, нелепые, а иногда и трагикомические ситуации. А мы смеемся - и это существенно облегчает нам жизнь!
Кстати, в польском городе Торунь поставлен памятник Филусу, который охраняет шляпу и зонтик своего любимого друга - профессора Филютека.
Литературная матрица. Учебник, написанный писателями. ХХ век. Лимбус Пресс. ООО "Издательство К. Тублина". Санкт-Петербург-Москва. 2011 г.
"Литературоведение - наука об общем у писателей, и от этого никуда не деться. Как в анатомическом театре, едва врач вскроет труп человека, сразу делается видно, что по своему внутреннему устройству все мы разительно друг на друга похожи, так и в учебниках у каждого из нас - наборы одних и тех же жанров, приемов, методов и стилей. На самом деле каждый, конечно, понимает: единственное, что в писателе интересно и стоит изучать, - это непохожесть мира, который он пишет, на миры его собратьев; соответственно, и читать надо книги, а не учебники". Вл. Шаров.
Конечно, это не учебник или не совсем учебник в нашем понимании - это сборник увлекательных и глубоких - и не очень увлекательных и совсем не глубоких - рассуждений писателей о своих коллегах-предтечах. У всех ведь у нас есть свои кумиры в литературе, каждый из авторов "Литературной матрицы" выбрал себе писателя и пишет о нем: Аркадий Драгомощенко - о Чехове, Александр Кабаков - о Бунине, Наталия Курчатова - о Куприне, ну и так далее. Заканчивается все Солженицыным в интерпретации Александра Терехова, и, если вы не нашли в "Учебнике..." упоминания своих любимцев (я, например, не нашла ни Довлатова, ни Галича, ни Башлачева) - не беда, все равно вам будет очень интересно - не только сравнить свое восприятие классиков с восприятием современных авторов, но и понять, что эти авторы сами из себя представляют - по тому, кто как и какой глубины высказывает мысли о литературе, мы можем судить, стоит ли там читать того или другого сочинителя. Ведь если Дмитрий Быков (Горький) или Сергей Гандлевский (Бабель) - авторы весьма известные, то некоторые нам абсолютно незнакомы. Я, например, теперь точно знаю, что ни за что не буду читать Германа Садулаева (Есенин), а вот Владимир Шаров (Платонов) продолжает оставаться для меня одним из самых ярких и интересных прозаиков нашего времени.
Владимир Бережков. Мы встретились в Раю. Серия "Варварская лира". Вита Нова. Санкт-Петербург. 2002 г.
Бог, на улице - май,
Крылья мне дай,
Я на землю улетаю -
До свиданья, Рай!
Могу с уверенностью сказать, что именно с выступления Владимира Бережкова в Московском бардовском клубе в 60-каком-то году (конечно, выступление я слушала записанным на магнитофон) началось для меня познание и бардовского искусства, и собственно поэзии, и понятия свободы духа. Тогда в исполнении Владимира Бережкова я услышала впервые "За гремучую доблесть грядущих веков..." Осипа Эмильевича Мандельштама (до сих пор делаю там ошибки "по Бережкову", он читал: "и улыбки, и чести своей" вместо "и веселья", "мелкой грязцы" вместо "хлипкой", "первозданной красе" вместо "первобытной") и "Левый марш" Александра Галича. Со временем "не волк я по крови своей" Мандельштама эволюционировало в сознании до "...по-волчьи мы на лету грызли горло за милосердие..." Галича, то есть, фаталистическое принятие литературным героем своей участи трансформировалось в отчаянное сопротивление этой участи. Что заставило серьезно размышлять, докапываться до глубин, читать и перечитывать тех, кто мог тебе что-то открыть в этой жизни...
Книга же стихов самого Владимира Бережкова вышла только в 2002 году - пролетела целая эпоха, пока его поэзия увидела свет в напечатанном виде. Возможно, Владимир Владимирович грустит по этому поводу - ведь еще сам Галич говорил о Бережкове, что "он будет писать лучше всех нас", а громкая слава как-то обошла его стороной. Но это уж у кого какая судьба - кому-то литавры, кому-то свирель, в любом случае, мыслящие нашего поколения до конца своих дней будут благодарны Бережкову - и за просветление мозгов, и за просветление душ.
Линдсей Андерсон. Никогда не извиняйся. Rosebud Publishing. Москва. 2018 г.
"В каком-то смысле "О, счастливчик!" - это фильм о том, как мы должны жить. В первой половине фильма Мик стремится к статусу, выгоде и прибыли, а оказывается в тюрьме; затем он пытается вести Добродетельную Жизнь, и это тоже заканчивается катастрофой. Финал - это, я полагаю, ироническая отсылка к дзэн-буддистскому взгляду на жизнь, который заключается в том, чтобы просто жить своей жизнью, принимать ее и улыбаться правильной улыбкой, не спрашивая, зачем".
Нет большего фаната ленты "О, счастливчик!", чем я. Многие ее просто забыли, многие полюбили что-то другое, а кое-кто даже вычеркнул из своей жизни. Но только не я! Даже разбудив меня ночью и спросив: "Какой у тебя любимый фильм?", вы получите в ответ: "О, счастливчик!" Линдсея Андерсона, конечно!". Те, с кем мы на одной волне, ни секунды не пожалеют о том, что посмотрели эту картину, однако не все меня поймут, кое-кто даже разочаруется (если был очарован).
Горячо прорекламировав "О, счастливчик!" одной моей знакомой - как я считала, неглупой девушке, но не объяснив на пальцах суть фильма (дзэн-буддистская притча на современный лад) и не посоветовав смотреть его в советской озвучке (фразочками оттуда мы обменивались как паролем, тогда как озвучка нынешняя - это просто озвучка), я получила недоуменное: "Галя, а о чем это?". Видно, "не зашел" ей, как теперь говорят, этот веселый абсурд, который помогал мне сопротивляться напастям в течение всей жизни.
Ну, а о том, что в фильме сам себя сыграл (тогда мы не знали, что такая роль называется "камео") клавишник Animals Алан Прайс - об этом я вообще молчу. Слушать рок не на рассыпающейся магнитопленке "тип 2", а видеть своего кумира поющим на большом экране - это ведь вершина блаженства. Я тогда раз 50 посмотрела "О, счастливчик!" в разных ставропольских кинотеатрах, ну а далее - вообще не знаю, сколько раз.
И вот - книга режиссера Линдсея Андерсона - с его статьями и интервью, с разговорами об "О, счастливчике!" и о других фильмах, и читать это - тоже не меньший кайф, чем слушать с экрана Алана Прайса или смотреть на молодого Малькольма Макдауэлла в роли незадачливого коммивояжера Мика Тревиса.
Уильям Салливан. Тайны инков. Издательство "Вече". Москва. 2000 г.
"Мифология - это судно, спроектированное и приспособленное перевозить самое необходимое. На его борту нет места для мякины и отбросов, ибо человеческая память конечна, а мифы передаются из уст в уста".
Никогда не думала, что расставаться с собственными заблуждениями так увлекательно. Мы ведь, наивные читатели, были уверены, что кровавые инкские ритуалы - человеческие жертвоприношения - это ужасное зло (и правильно - с точки зрения современного человека), однако чем это было для самих инков - мы об этом как-то не задумывались... И вот, шаг за шагом продвигаясь по страницам "Тайн инков", ты вдруг начинаешь постигать то, что до этого оказывалось за пределами твоего разумения...
А было так. Однажды, когда с какого-то перепугу я решила сочинить детектив, от главы к главе мне стали назойливо лезть в голову всякие инкские ассоциации. Это было странно - сроду я ничем таким не интересовалась, но вот то викунья (священное животное инков) вылезет прозвищем подруги главной героини, то амарант откуда-то возникнет (священный инкский цветок). Или стриж прилетит - священная инкская птица. А ягуар мягкими лапами вообще забрался на обложку книжки - я назвала повестушку "Синекура для Ягуара". И пришлось мне тогда уже сознательно взяться за изучение вопроса. Понятно, что сильно научную литературу я бы не осилила, но вот фантасмагорийный бестселлер "Тайны инков" - вполне.
Хотя я абсолютно не мистик и далека от интереса ко всякого рода чудесам, книжка меня невероятно увлекла. Я разобралась со многими странными моментами в жизни древних индейцев, а самое главное - я нашла ответ на вопрос о жертвоприношениях, которые для инков были... а вот не скажу, чем! Сами читайте! А заодно и повестушку мою прочитать можете, кому интересно. Вот ссылка.
И.Т. Твардовский. Родина и чужбина. "Посох". Смоленск. 1996 г.
"Да ведь и вины же, по существу, твоей нет в том, что ты не погиб на этой страшной войне. А считается, похоже, так: раз ты не погиб, то уже виноват. И рассуждать дальше не о чем...".
Чувство собственного достоинства - одно из драгоценнейших человеческих качеств. Говорят, в нечеловеческих условиях сохранить его удается лишь единицам. Иван Трифонович Твардовский, младший брат выдающегося поэта Александра Твардовского, как раз один из таких людей. На его долю выпало такое количество испытаний, что приходишь в ужас от одного их перечисления: раскулачивание семьи Твардовских, ссылка, побег, война, плен, опять побег, жизнь на чужбине, возвращение на родину и... 10 лет лишения свободы за... "нарушение воинской присяги...". Обо всем этом Иван Трифонович пишет в своих мемуарах "Родина и чужбина". Пишет не только замечательно талантливо, но и вот с этим самым чувством собственного достоинства - никого не виня в своих бедах, спокойно, рассудительно, всепонимающе... И - с огромной любовью к своему знаменитому брату, который между прочим, категорически отказал в помощи Ивану и отцу, когда они бежали из ссылки... "Видимо, мог он рассуждать примерно так: "Каждый кулак - чей-то отец, а его дети - чьи-то братья и сестры... Чем же твои родные лучше других?..". Если уж идешь со своей душой за коллективизацию, а значит, и за ликвидацию кулачества как класса, то просить исключения для своего отца не было моральных прав".
Вот именно это смиренное мужество и всепрощение потрясает в мемуарах Ивана Твардовского больше всего. Сносить удары судьбы может не каждый, однако сносить их с такой стойкостью и в то же время кротостью - это особый дар, за который - вечный наш поклон Ивану Трифоновичу. Он многому меня научил.
Андрей Чемоданов. Пропущенные вызовы. "Воймега". Москва. 2019 г.
вчера я зашел
в лавочку на углу
посмотрел на ее прилавок
пиво снова подорожало
милый боже я не знаю что мне делать...
Знаете, как это бывает: зацепился глазом за какую-то поэтическую строчку и уже не можешь отцепиться. Сначала читаешь все стихотворение. Потом приходишь в восторг. Потом начинаешь искать все стихи автора в инете. Ну а потом и книжку пытаешься купить. Получится - твое счастье, не получится... Книжку Андрея Чемоданова мне в инете купить не удалось. Нет ее в Сети (тираж - 300 экз.). Зато я получила "Пропущенные вызовы" в подарок на день рождения от поэта Андрея Недавнего, и радости моей не было предела.
Чем же так вдохновил меня Андрей Чемоданов? Безыскусностью, под которую маскируется самобытный талант? Новой искренностью, которую и исповедальностью-то не назовешь - она много шире, глубже и откровенней? Тем, что это новый, свой собственный, ни на кого не похожий голос? Оригинальным взглядом на бытие вообще и на нашу жизнь в частности? Ну да. И еще много чем. Жалостливостью, например. Нас ведь никто не жалеет, по сути: сильные мира сего требуют полного подчинения, жена - починить кран на кухне, собственный организм - избавления от дурных привычек... Но поэт - это тот, кто истинно пожалеет нас... и себя заодно:
вот смотришь
у человека рука в гипсе
и его очень жалко
а присмотришься
рука-то не в гипсе
в пакете чипсов
роется
но человека
все равно жалко
Или - про кошелек:
...последний
я съел
в ленинграде
студентом
голодал
вырезал кнопку
вытянул нитки
сварил посолил сжевал
на вкус он был как кошелек
О, эта боль за человека... С какого-то момента мне стали милы люди вообще и поэты в частности, которые способны на сострадание...
Впрочем, поэзия и сострадание - это, сдается мне, синонимы. По крайней мере, должны таковыми быть. Иначе все - бессмысленно, жизнь бессмысленна... Как сказал другой поэт, Николай Туз:
Эд Макбейн. 87-й полицейский участок. "Текст". Москва.1992 г.
"Всегда можно рассчитывать на таких ночных сов, как детективы из отдела по расследованию убийств, фотограф, помощник медицинского эксперта, один-два детектива из местного участка, дежурные полицейские и лаборанты. Стенограф может и не появиться.
В третьем часу ночи желающих работать нет".
Если уж и читать детективы, то, конечно, самые лучшие - самобытные, яркие и в то же время логичные и правдоподобные. И... сдержанные, что ли, ведь "пересластить", "перемаслить" детектив событиями - тоже не лучший ход, пример тому - модный роман "Правда о деле Гарри Квеберта" Жоэля Диккерта - уж слишком сильно, до отвращения, навороченный.
В детективе, как, впрочем, и в любом другом жанре, важно соблюдение вкуса, сбалансированности, сочетания сюжетности с глубиной характеров действующих лиц...
Подобных детективов, на самом деле, не так уж и много, но вот Эд Макбейн - автор именно таких романов, рассказов, сценариев к фильмам...
Есть и еще один признак у хорошего детектива: его не скучно перечитывать, даже если ты отлично помнишь сюжетную канву. Но наши любимые макбейновские герои - Стив Карелла из "87 полицейского участка" или окружной прокурор Мэтью Хоуп из серии романов под сказочными названиями "Белоснежка и Аллороза", "Златовласка", "Три слепых мышонка" и других - снова и снова заставляют нас следить за их расследованиями, ничуть не скучая.
И что же стыдного в том, чтобы любить детективы? Пусть хотя бы на страницах этих книг добро всегда побеждает зло, а наши любимые литературные герои в очередной раз ловят злодеев, чтобы правосудие заслуженно покарало их. Иногда так случается и в жизни, пусть не всегда, но детективы нам все-таки дают надежду: правда и справедливость, как бы то ни было, существуют! И, даст бог, не только в литературе...
Нина Воронель. Без прикрас. "Захаров". Москва. 2003 г.; Нина Воронель. Содом тех лет. Феникс. Ростов-на-Дону. 2006 г.
"Дверца в истинную жизнь открылась для меня так случайно и буднично, что я в тот момент и не заметила роковой перемены. Но момент этот я запомнила до мельчайших подробностей".
Эта книга (да, это одна и та же книга, выпущенная в разных издательствах, просто у "Захарова", как я понимаю, в ней сократили самые скандальные эпизоды) могла бы считаться просто хулиганской, если б не была написана с таким блеском и... достоверностью, что там говорить.
И ведь каждый из нас хотел бы написать что-то подобное - о своей жизни, конечно, однако, как правило, если это и случается, то бывает интересно разве что близкой родне автора. Жизнь же Нины Воронель оказалась настолько увлекательной, встречи с необыкновенными людьми - настолько близкими и частыми, а авторский ее стиль - настолько блистательным и ярким, что книга получилась... невероятной. Хлесткая и злоязыкая, она приоткрывает нам завесу над истинными событиями, свидетелем которых был автор: откуда бы мы еще могли узнать об истинном отношении Ахматовой к Бродскому, о неприглядном поступке Юлия Даниэля, о странностях Нонны Мордюковой - и еще многих, многих других, чьи имена для нас святы, но сами они... мемориально-безжизненны. В книге же Нины Воронель герои наполняются жизнью, бьющей через край: вот болтает ножками, напрыгнув на высокого Чуковского, миниатюрная Лиля Брик, вот загадочное и подозрительное поведение Андрея Синявского, вот... А впрочем, лучше почитайте сами - если кто-то хочет воссоздать у себя в душе и в голове эпоху 60-х, но отнюдь не глянцевый и умилительный ее вариант - это ваше чтение. Лично я просто нырнула в эти мемуары с головой. Да, кажется, так и не вынырнула...
Евгений Клюев. Между двух стульев. "Время". Москва. 20014 г.
"Как весело пляшем мы в призрачных, ложных огнях маскарада, как небрежно держим в руках своих Истину и с каким божественным легкомыслием ничего не желаем знать о ней!".
А я вот совершенно точно знаю, кто среди моих знакомых Шармен, кто Гном Небесный, ну а кто и Белое Безмозглое. Да и сама-то я не больно далеко от них ушла... Могу быть, например, Слономоськой или Смежной Королевой, ну, вы поняли - как свой типаж, так и типажи друзей-знакомых каждый спокойно найдет здесь - в книге Евгения Клюева "Между двух стульев". Жанр ее определен еще на титульном листе: "Книга с тмином". Почему? Да вот поди разберись. Ну, и разберетесь, конечно, если прочитаете.
Не думайте, что это всего лишь очередная филологическая сказка (в данном случае - ее седьмое издание, с рисунками автора, к слову сказать). Да, "Между двух стульев" недвусмысленно подмигивает Льюису Кэрроллу (кстати, Клюев - один из переводчиков "Алисы..."), Эдварду Лиру и Людмиле Петрушевской с ее Калушей и Калушатами, не говоря уже о незабвенной Глокой Куздре академика Льва Щербы. Но так и задумано! Приключения главного героя книги - Петропавла - без сомнения, увлекут всех тех, кто любит игру слов, игру мысли, игру с языком, литературные аллюзии... Как вам, скажем, такие слова Бон Жуана (еще одного героя книги): "Если где-то и скачет Всадник без Головы, - надеюсь, Вы Майн Рида читали? - то совершенно естественно, что у одного из оставшихся в мире всадников будет две головы". А диалоги Пластилина Бессмертного с Ваще Таинственным! А полет Летучего Нидерландца, а агрессивность Дамы-с-Каменьями! А незабвенные Спящая Уродина, Тупой Рыцарь, Ой ли-Лукой ли...
Короче, если кто не понял сути книги или затруднился с ее чтением, объясняю - это ведь просто сплошные "свиные сардельки с золотыми пуговицами"!
Алексей Цветков. Записки аэронавта. Время. Москва. 2013 г.
кеннеди кеннеди кинг и прочие жертвы
и с моста в пролом талахачи а смерти нет...
Бывает, встречаются такие строчки стихов - в общем-то, простые и даже безыскусные, - которые заставляют сердце сжиматься и раз за разом повторять про себя:
...заведу расшивную тетрадь
черный бархат на алой подкладке
чтобы всех кто рожден умирать
занести в алфавитном порядке
для каких-нибудь лучших веков
где судьба осторожней и строже
бродский проффер сопровский цветков
и ромашки
и бабочки тоже
Вот эти ромашки с бабочками до такой степени способны взволновать (хотя любовь моя к Цветкову началась с "...мы сдадим где положено ветхие души но
не сдадим гибралтара"), что как будто бы ужас бытия разжимает свои ледяные пальцы на горле и дышать становится легко и свободно. Есть, есть такие поэты, которые, в общем-то, одаривают тебя горечью, заглядывают в глаза, наполняющиеся слезами, загадывают грустные загадки, на которые отгадок не существует, а ты им все равно благодарен по гроб жизни, ты воспринимаешь их мысли, их рифмы как откровение, данное в ощущениях только тебе, именно тебе, а не какому-то безымянному зайчику:
...пушистый на ощупь он был и приятный на вид
но слишком хорош для недоброго мира и нате
и только змея нога за ногу в кресле сидит
и уши в прожилках ее розовеют в закате
Чем не твой враг всех времен и народов, не инфернальный начальник треста, или декан, или редактор, возомнивший себя властителем душ, а конкретнее - твоей души и твоего таланта? Что ж... Поэт всегда поймет своего читателя... ну а читатель - чем ему отплатит? Разве что горячей любовью и преданностью, и вечным чтением перед сном, как молитвы:
Феликс Кривин. Божественные истории. Издательство политической литературы. Москва. 1966 г.
"Господа олимпийцы, до каких пор наши гераклы будут уничтожать наших гидр, которые опустошают наши города? До каких пор наши гераклы будут уничтожать наших орлов, которые клюют наших прометеев?..".
За то, что я процитировала "Божественные истории" Феликса Кривина в литинститутской контрольной работе по античной литературе, наш уважаемый преподаватель меня поругал. И действительно, разве к месту там было: "А Гера, настоящая мегера, металась, как пантера по вольеру, грозя сослать Париса на галеры, суля ему холеру и чуму..."? Ну, возможно, я погорячилась, и свою горячую любовь к Феликсу Кривину (начиная с его "Славных вещей" в 1962 году, когда, сидя у настоящей печки в орловской коммуналке мы с братом зачитывались стихами про свечку, кочергу, вешалку...) предъявила не там, где следовало. Ну не академические они, "Божественные истории", в них весельчак Кривин обхохмил в стихах и в прозе весь мировой процесс вместе с его мифами, балладами, былинами и чем еще там - и ничего ему за это не было! Шестидесятники... Что с них взять? Привыкли вольно фантазировать, свободно парить в эмпиреях...
Только куда тогда смотрел редактор "Издательства политической литературы"? Что же это за такие за намеки? До сих пор, листая книжку и натыкаясь на что-то вроде: "Праведность - дело верное. Правда карается строго. Но не боялись смертные выступить против бога. Против его бессмысленных, бесчеловечных догматов. В спорах рождались истины. И умирали сократы" - озадаченно чешешь репу и думаешь: "Да... Жизненные реалии-то, конечно, вокруг нас меняются, а вот жизненные законы - не-а... Как за правду, так и за истину человеку всегда приходится платить дорого...".
Владимир Глоцер. "Марина Дурново. Мой муж Даниил Хармс". Б.С.Г. - Пресс. Москва. 2000 г.
"Однажды ночью, - я уже спала, - Даня разбудил меня и сказал, что мы будем охотиться на крыс. Крыс в доме никаких не было, но он придумал, что мы будем за ними бегать. Для этого мы должны были одеться по-особенному".
Гений не обязан быть милым и для всех приятным - это ясно. Но Хармс, кажется, по этой части переплюнул чуть ли не большинство гениев. Донельзя странным он был человеком... Безумно злил обывателей - и своим внешним видом, и поведением, ну а творчество Хармса таким читателям и предлагать было нельзя - им оставалось только искры пускать да писать доносы. Как точно подмечено в послесловии книжки "Что это было?" (1967 г., издательство "Малыш"): "Управдом не верил своим глазам. Ее вчера на этой двери красовалась табличка "Хармс", а сегодня... А сегодня вместо "Хармс" стояло "Чармс". Это было возмутительно. Следовало немедленно принимать меры".
И меры, как мы знаем, были приняты. Хармс умер от голода в психиатрическом отделении тюремной больницы в 1942 году в Ленинграде.
Но в книге Владимира Глоцера через прямую речь жены Хармса Марины Дурново (автор с большим трудом разыскал ее в Венесуэле и поехал к ней ради разговоров о своем герое) Даниил Хармс предстает перед нами во всем величии своих странностей, таланта, несуразных поступков, страстей и... последнего взгляда: "Они крепко-крепко держали Даню, но в то же время делали вид, что он идет сам. Мы вошли в какую-то приемную. Тут двое его рванули, и я осталась одна. Мы только успели посмотреть друг на друга. Больше я его никогда не видела".
Марина Дурново прожила очень долгую и очень тяжелую жизнь. Во время войны попала в оккупацию, была увезена в Германию как остарбайтер, скиталась по разным странам и континентам. Но так и не смогла простить родной стране убийство мужа Даниила Хармса: "Господи, так мучить людей! Это же надо быть канальей, чтобы творить такие вещи! Я все думаю: зачем, зачем мучали? за что?! кому он мешал? писал детские книжки...".
С. Витицкий. Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики. АСТ: Астрель, Москва, 2011 г.
"Свою Основную Теорему я мог бы сформулировать прямо сейчас, но это, наверное, было бы неправильно. Наверное, правильно будет, если эта Теорема возникнет из текста по мере его прочтения, как неизбежный вывод, абсолютно логичный и единственно возможный".
Потеря близких - невероятно трудный опыт. Да, да, так уж устроена жизнь, и со временем ко всему привыкаешь (говорят), учишься жить без этого человека рядом, и живешь, и заводишь новых друзей, и появляются новые родственники... Ну а если ушедший - половина твоего мозга, твоей души? Если вы, как сиамские (духовные) близнецы, долгие-долгие годы вместе творили, мыслили, сочиняли, писали? Потерян твой мир, потерян ты сам...
Однако Борису Стругацкому после ухода старшего брата Аркадия каким-то невероятным образом удалось собрать себя по частям и стать новой личностью - писателем С. Витицким. Он в одиночку написал два романа - "Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики" и "Бессильные мира сего". Сравнивать их с творчеством братьев Стругацких совершенно незачем, одно ясно - новый самобытный фантаст создал новые фантастические произведения, и они не только захватывающи, но и мудры, и блестящи, и глубоки, и трагичны, и почти что не дают надежды - но зато дают невероятную пищу для ума. Не даром в названии первого романа упоминается теорема этики, доказанная философом Спинозой, которая звучит так: "Вещь, которая определена Богом к какому-либо действию, не может сама себя сделать не определенной к нему". Тут, пожалуй, любому из читателей стоит разобраться с самим собой - выполняет ли он свое предназначение? Действует ли он в русле избранного для него высшими силами жизненного пути? И ты потом сидишь, подперев голову рукой, и думаешь, содрав мысль у Александра Галича: "Это ж надо, Господи, такое!".
Альберт Голдман (перевод Владимира Григорьева). Джон Леннон. Жизнь замечательных людей. "Молодая гвардия". Москва. 2000 г.
"Заставив воскреснуть душу нежного ребенка, которая в течение стольких лет скрывалась под маской школьного хулигана, затем подростка-тедди-боя, рокера из Мерсисайда и, наконец, прославленной, но глубоко несчастной поп-звезды, Джон Леннон повернул ход своего духовного развития".
Все, что создается природой в этом мире (или небесами, или высшими силами - кому как удобно), в свое время рождается, в свое время умирает. Этот незыблемый закон одинаков для всех - цветов, людей, звезд и... даже рок-групп, с распадом которых никак не могут смириться поклонники. Так что вопрос "Почему распались Beatles?" - абсурден уже в самой своей постановке. Время пришло - вот и пошел своей дорогой каждый из ливерпульской четверки. Пошел своим путем и герой книги Альберта Голдмана Джон Леннон.