Зиганшин Камиль Фарухшинович
Лохматый

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Зиганшин Камиль Фарухшинович (kamil@ziganshin.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 14k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  •  Ваша оценка:


    Автор: Камиль Зиганшин.

    450076 гУфа ул. Коммунистическая 19/1 кв. 31

    Тел.: (347) 251-05-05, 8-903-31-000-19

    E-mail: kamil@ziganshin.ru

      

    ЛОХМАТЫЙ

    Рассказ

       Молодцеватый, несмотря на свои пятьдесят семь лет, Федор Дементьевич, или, как его звали в деревне, Лапа, стоял, упершись сильными ногами в широкие свежестру­ганные доски крыльца, и в который раз оглядывал новень­кий дом зятя.
       С шумом распахнулась дверь, и из нее вывалились, по­хохатывая, плотная, во всем похожая на отца, дочь На­талья и высокий жилистый зять.
       - Пап, кончай смолить. Пошли в дом, замерзнешь, - выпалила она.
       - Да, пора мне, Натаха,-сказал Лапа, кивнув на расплющенный между туч багровый глаз солнца. И, потоптавшись у порога, неторопливо спустился по ступенькам в пока еще неухоженный, необжитый двор.
       - Лохматый!-уверенно и властно позвал он собаку и направился к переминавшемуся с ноги на ногу от мо­роза и нетерпения Гнедко. Ласково похлопал его литой круп. Расправил упряжь. Взбил в санях сено. Влез в тулуп и удобно устроился в розвальнях, облокотившись на тугой, прикрытый брезентом, мешок муки.
       - Бывайте здоровы! Ждем в гости, - крикнул он, обернувшись.
       Крупный, с мощным загривком, лохматый кобель, крутившийся вокруг, рванул вслед заскрипевшим саням и в мгновение ока обогнал затрусившего ровной рысцой мерина. Миновав поселок и густую сосновую посадку въехали в березовый с осиной пополам лес. Солнце скрылось за, ощетинившимся верхушками деревьев, холмом. Темнело.
       - А все-таки хорошо, что в августе на новоселье не поехал, - подумал Лапа. - Дотянул до срока и сразу двух зайцев убил: у молодых побывал и мясо продал. Однако, башка у меня с толком, - самодовольно поглаживая бороду, улыбнулся он.
       Дорога нырнула под гору и завиляла по стиснутой ува­лами долине ручья. Сани на покатых ухабах мерно пока­чивали, точно баюкали. Лапа, не отпуская вожжей, вытя­нулся н с удовольствием прикидывал, как распорядится вы­ручкой.
       Он не любил людей, не умеющих зарабатывать. "Лен­тяй или простодыра"-говорил о таких. Да и зять тоже хорош! Буровой мастер называется! Цемента не может подкинуть... Тоже мне-порядочный! Тьфу! - сплюнул он.
       Его размышления прервало испуганное фырканье Гнедко.
       Конь тревожно прядал ушами и, раздувая ноздри, опять фыркнул. Бежавший впереди Лохматый прижался поближе к саням. Лапа обернулся и, шаря глазами по сто­ронам, уловил какое-то движение вдоль увала. Смутные тени скользили по гребню не таясь, открыто! Волки!!!
       Противно заныли пальцы, засосало под ложечкой.
       - Но! Но! Пошел! - сдавленно просипел Лапа, наотмашь стегнув мерина, хотя тот и без того уже перешел на галоп и, вскидывая в такт прыжкам хвост и гриву, несся по накатанной дороге так, что ветер свистел в ушах. Деревья, стремительно вылетая из темноты, тут же исчезали за спиной. За упряжкой потянулась вихрастым шлейфом снежная пыль.
       Волки растворились во тьме. Лента дороги вместе с ручьем петлей огибала высокий, длинный увал. Хорошо знавший окрестности матерый вожак не спеша перевалил его и вывел стаю на санный путь к тому месту, куда во весь дух несся Гнедко.
       Лапа, нахлестывая коня, соображал, что делать: стая не могла так легко оставить их в покое. Он чуял, что, петля таит смертельную опасность, но повернуть обратно не решался - поселок уже был слишком далеко.
       -Авось упрежу, - успокоил себя Лапа. И, придер­живая вожжи одной рукой, другой нашарил под ногами топор.
       Внезапно мерин дико всхрапнул и, взметая снег, ша­рахнулся в сторону - наперерез упряжке стрелой выле­тела волчья стая. Крупный вожак сходу прыгнул на шею Гнедко. Еще миг - и тот бы пал с разорванным горлом, но оглобля саданула зверя в грудь, и он рухнул на снег. Лапа опомнился, схватил и с силой метнул в стаю мешок муки.
       Увесистый куль еще не успел упасть, как волки живой волной накрыли его и растерзали в белое облако. За это время Лапа успел выправить сани на дорогу.
       - Давай, милый! Давай! ­­- осатанело заорал он, нещадно лупцуя мерина кнутом. Обезумев от жути и боли, Гнедко нёсся, стреляя ошметками снега из-под копыт.
       Он обошел умчавшегося было вперед Лохматого.
       "Неужто оторвемся?" - мелькнула надежда.
       Сани неслись по ухабам то возносясь, то падая. На поворотах Лапу бросало из стороны в сторону. А сзади неумолимо накатывалась голодная стая. Лапа ощущал это каждой клеткой тела. Вот вожак, парализующе клацая зубами, попытался достать не поспевавшего за упряжкой Лохматого, но пес, в смертельном ужасе припустил за хозяином и изнемогая запрыгнул в розвальни.
       Вытянувшись вдоль узкой колеи, стая бежала свободно, легко, как бы скользя по снегу, молча и неотвратимо нас­тигая выдыхавшегося коня.
       Лапа явственно слышал их прерывистое дыхание. Еще немного и они, пьянея от горячей крови, разорвут, рас­терзают долгожданную добычу на куски. Он стянул с себя овчинный тулуп и швырнул на дорогу. Волки на се­кунду задержались, но, обнаружив обман, возобновили погоню с еще большей яростью.
       Лапа снимал и кидал в сторону стаи то шап­ку-ушанку, то рукавицы, но однажды одураченные звери уже не обращали на них внимания. Разгоряченная прес­ледованием стая, желала крови и мчалась, неумо­лимо сокращая расстояние. Бешеная, изматывающая гон­ка близилась к жуткому финалу.
       Охваченный страхом Федор Дементьевич, не умолкая, иступлено вопил, брызгая слюной, то на коня: "Быстрей, Гнедко, быстрей!", то, обернувшись назад, устрашающе тряся топором на стаю: "Порублю! Всех порублю!".
       Казалось еще несколько секунд - и вот этот матерый повиснет на руке, а остальные трое будут рвать его, еще живого на куски...
       Мужик лихорадочно огляделся. В ногах жался Лох­матый.
       Глаза Лапы вспыхнули сатанинским огнем-собака? Живая тварь, кровь-вот, что нужно стае! Он толкнул пса навстречу смерти, но бедняга, широко раскинув лапы, удер­жался. Все его существо выражало недоумение и обиду.
       - Пошел, паскуда, - срываясь на петушиный фальцет, завизжал разъярившийся Лапа и нанес сапогом увесистый пинок.
       Лохматый скособочился, и, сомкнув челюсти, мертвой хваткой, вцепился в борт саней.
       А волки были совсем близко. Лапа уперся спиной в передок, поджал ноги и с такой силой ударил по лобастой голове, что пес, оставив на гладко отполированном дере­ве светлые борозды от клыков, косо слетел с саней и, перевернувшись в воздухе, рухнул на дорогу. Слух полос­нули истошный визг, глухой рык.
       "Всё, конец", - подумал Лапа передергиваясь. В бес­пощадной памяти остался немигающий, укоризненный взгляд собаки.
       Упряжка промчалась сквозь ольшаник и вывернула из ложбины на заснеженный холм, откуда уже видны редкие огоньки деревни. Измученный конь замедлил бег.
       Только тут полураздетый Лапа почувствовал, как тря­сется от страха и холода все его тело. Закопавшись в сено, он натянул поверх кусок брезента и настороженно вгля­дывался в удаляющийся непроницаемо-черный лес. Испуг постепенно отпускал, уходил как бы внутрь. Но раз за разом прокручивая в памяти происшедшее, Лапа то и дело невольно ежился.
       Въехав на окраину деревни, он попридержал запален­ного коня: "Добрый все же у меня мерин. Другой не сдюжил бы такой гонки".
       Подъезжая по унылой, пустынной улице, к своей красавице-избе за сплошным крашенным забором, расчувство­вался: "мог ведь и не увидеть больше".
       Ставни были плотно закрыты. Свет не горел.
       - Спит чертовка. Ей-то что, - пробормотал Лапа, вы­лезая из саней. Открыл ворота, загремел сапогом по двери.
       В доме глухо завозились. Торопливо засеменили. Лязг­нул засов. Дверь приоткрылась и Лапа, не взглянув, про­шел мимо тощей фигуры в сени. Щелкнул выключателем. Темно.
       - Лампочка перегорела, Федя, - тихо пояснила жена. Лапа чертыхнулся и скрылся за ситцевым занавесом в жарко натопленной горнице.
       - Не думала, что так скоро. Назавтра ждала, - оправ­дывалась хозяйка.
       -Мечи на стол, замерз, - скомандовал муж, опускаясь на табуретку. - Эх, черт, Гнедко-то на улице, - и, нахлобучив старую ушанку, поспешно выскочил.
       Распряг и завел мерина в теплое стойло. Накрыл под­рагивающие, взмыленные бока попоной. Подложил в кор­мушку охапку сухого душистого сена.
       -Ешь. Это тебе за службу, - погладил ухоженную гриву Лапа, но мерин почему-то отвернул морду.
       - Ты чего?...Чего ты?... Да если б не Лохматый - мы б все погиб­ли. Понимаешь - все! А я спас тебя... Спас, - горячо за­шептал, будто оправдываясь, Лапа. Конь, тяжело дыша, упорно смотрел в сторону.
       "А может не погибли б?"-неожиданно уличил кто-то изнутри. "Топором саданул одного, глядишь, другим ост­растка, а то и на порубленного собрата позарились бы".
       От этой простой мысли Лапа сник. "Совсем я рас­клеился. Чего голову себе морочу... Что сделано, то сдела­но... и сделано правильно."
       Проходя мимо конуры, зацепил цепь. Она си­ротливо звякнула и обожгла сердце тупой болью. Пере­силивая внезапно навалившуюся слабость, - Федор Дементьевич воротился в избу.
       Жена ждала у накрытого стола. Умывшись в прихожей, сел за него, прижался спиной к теплой печке и замер.
       - Ну, как съездил Федя? Видал молодых-то?
       - Видал... Живы - здоровы. Хоромы большие, со всеми удобствами. Даже топят газом. Обещают на недельку прие­хать... Помогут по хозяйству.
       - Да у них, поди, у себя в дому ничего не делано,- робко возразила жена.
       - Ничего, у себя всегда успеется.
       - Мясо-то продал?
       - А то! Мясо - не редька, только свистни, - Лапа нащупал завораживающе толстую пачку купюр и, вспом­нив про подарок, вынул из другого кармана сверток.
       - Держи, - развернул он цветастый платок.
       - Ой, спасибо, Федя! Ой, спасибо!.. А хорош-то как!
       - Будя трепаться, - грубовато оборвал Лапа, хлебая ложкой суп.
       Примерив обнову у зеркала, жена еще более оживилась. На губах заиграла несмелая улыбка. Прибирая со стола, обронила:
      -- Пойду Лохматому костей снесу.
       Лапа чуть не поперхнулся.
       - Ложись-ка лучше, сам покормлю. Посмолю заодно перед сном, - торопливо возразил он, - да и Гнедко пора поить.
       Взяв миску, он вышел на свежий воздух. Покурил. Напоил Гнедко. Опять покурил. Сколько не старался Ла­па заставить себя думать о происшедшем, как неизбежном и оправданном, но гибель Лохматого занозой сидела в мозгу, палила огнем.
       В постели Лапа без конца ворочался с боку на бок. Пе­ред воспаленным взором вновь и вновь возникала одна и та же картина: сквозь вихри снежной пыли взлетает тем­ный силуэт, плавно переворачивается в воздухе и скры­вается в гуще голодной, разъяренной стаи. Взлетает, пе­реворачивается и...
       За окном время от времени раздавались странные, непонятные вздохи. Он подолгу встревожено прислушивался к ним и незаметно забыл­ся. И опять стая догоняла, окружала его, неумолимо за­тягивая живую петлю все туже и туже. В голове возник и нарастал гул смерти. А...а...а...! - заметался Лапа.
       - Федя, ты чего? Что с тобой? Заболел? - трясла за плечо жена.
       Лапа затравленно уставился на нее - не мог взять в толк, где находится. Он все еще жил привидевшимся. Оглядевшись наконец узнал свой дом и жену.
       - Фу ты, - облегченно выдохнул он.
       - Чего кричал так, Федя? - встревожено допытыва­лась супруга.
       - Мяса видать переел. Мутит. Не доварила верно... Спи...
       Жена участливо долго гладила сивые, непокорные куд­ри мужа. Так и заснула, оставив маленькую жесткую ла­донь на голове. Лапа осторожно убрал ее на подушку. Напряженно ле­жал, вслушиваясь в ночь. Чем старательнее пытался Лапа отвлечься, думать о чем-нибудь приятном, тем назойли­вей лезли в голову мысли о Лохматом.
       С щемящей тоской вспомнилось, как принес его, еще безымянного щенка, домой. Как радовался тому, что растет сильный, не признающий чужих, страж усадьбы. Как пре­данно светились его глаза. Как ликовал, суматошно прыгал, захлебывался счастливым лаем, встречая с работы; с какой готовностью он исполнял все желания хозяина.
       Сон не шел. Промаявшись почти до утра, Лапа осторожно встал, оделся и вышел в сени. Отпер дверь.
       У крыльца из предрассветной мглы проступило косматое чудище: морда в рваных лоскутах кожи, ухо болтающееся на полоске хряща, слипшаяся в клочья шерсть, жутко оскаленная пасть
       - Лохматый?! Ты?! Не может быть...
       Растерявшийся Лапа, невольно попятился.
       В голове вновь возник и стал нарастать гул смерти...

      
      
      
      
      
      
      
      
      
       1
      
      
      
      

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Зиганшин Камиль Фарухшинович (kamil@ziganshin.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 14k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.